Дамы тайного цирка

– О, Сесиль. Я так сильно люблю тебя. После того как ты ушла, я прогнал Эсме. У нас с ней ничего не было, клянусь тебе. Твой взгляд тогда… Я и сам не мог поверить в то, что натворил, каким я был глупцом. – Он схватился за голову, как будто она пульсировала от боли. – Мы слишком много выпили, потом решили потанцевать, это всё. У меня в квартире было жарко. Пожалуйста, поверь мне.

– Можно кое-что у тебя спросить? – Мы стояли очень близко. Я посмотрела на него снизу вверх.

– Конечно, что угодно! – Он начал заводиться для новой волны заявлений о своей невиновности, но я подняла руку, чтобы заставить его замолчать.

– Даже если то, что ты говоришь, правда, если бы я не пришла к твоей двери, что произошло бы между тобой и моей сестрой? – Вопрос повис в воздухе. Его лицо стало виноватым. – Я вижу.

Получив ответ, я развернулась и пошла дальше по улице. За два квартала впереди я всё ещё могла различить фигуру Сильви.

– Мне так жаль. Пожалуйста, прости меня, – позвал Эмиль, догнал меня, схватил за руку. – Я сделаю всё, что потребуется, чтобы всё исправить. Я брошу живопись. Мы можем уехать вместе.

Я стряхнула его руку. Как он смел прикасаться ко мне, когда только что признался, что желал мою сестру? Нечто жестокое во мне жаждало ответить ему, что ничего уже не исправить, он сделал свой выбор, когда пригласил Эсме в свою квартиру. Желание увидеть, как исказится его лицо, отомстить за то, что он со мной сделал, было огромным. До встречи с ним я жила одинокой, но простой жизнью. Наверняка это тяготение ко злу во мне от Отца. Я сделала несколько глубоких вдохов через нос, пытаясь успокоиться. Снова оценив вид Эмиля, я немного смягчилась, поскольку человек, который стоял передо мной, выглядел так, словно стоял одной ногой в могиле. Он несколько дней не ел и, казалось, не спал.

– Пожалуйста!.. – умолял он. Он стал мерить шагами улицу, как сумасшедший, и тянуть себя за волосы.

Меня ошеломило, что я вижу в нём физическое воплощение моей собственной внутренней эмоциональной бури. Он выглядел так, как я себя чувствовала. Беспокойство за Эмиля нахлынуло на меня пополам с облегчением, когда я увидела, что он испытывает ко мне искренние чувства, но затем я поняла, что со стороны это выглядит как сцена на улице. Проходящие мимо женщины отшатывались от него в сторону.

– Давай найдём тебе что-нибудь поесть.

Я взяла его за руку и отвела в «Клозери де Лила». Когда мы добрались, Сильви, которая заняла столик на двоих, нахмурилась.

– Почему он всё ещё с тобой?

– Помолчи, Сильви, – тихо приказала я, пытаясь обнаружить ещё один свободный стул в переполненном кафе.

Мы втроём уселись за угловым столиком, и Эмиль заказал утку. В этом освещении я увидела, как сильно ввалились его глаза и заострились скулы. Кожа вокруг рта у него посерела. Его лицо напоминало один снимок Мана Рэя, фотопортрет Марселя Пруста на смертном одре.

Ужин прошёл в гробовой тишине. Сильви сверлила Эмиля взглядом, пока он ел: она сидела неподвижно с прямой, как у портновского манекена, спиной, держа руки вдоль тела. Как только Эмиль проглотил последний кусочек утки, Сильви хлопнула в ладоши и объявила:

– Ну, с этим покончено. Ты поел. Теперь мы можем идти, Сесиль?

Меня обескуражила её грубость.

– Сильви!..

Она нахмурилась, вытащила сигарету и встретилась со мной взглядом, её лицо выглядело воплощением непреклонности.

Когда мы вышли из ресторана, Эмиль потянулся к моей руке.

– Прошу тебя, пойдём ко мне.

Вернуться в ту квартиру, где я стояла снаружи и слушала их, было немыслимо. Сильви как будто поняла, о чём я думаю, и сказала:

– Мы можем пойти все вместе.

Не та реакция, которой ожидали мы с Эмилем. С начала ужина я очень хотела поговорить с ним наедине, но Сильви следовала за нами по пятам, ясно давая понять, что без меня не уйдёт. Когда мы поднимались по лестнице, на меня нахлынули воспоминания о том вечере, и я остановилась. Эмиль, который в это время открывал дверь, совсем растерялся. Это был тот же самый ракурс – он в дверях и я на лестнице. Меня настигло ужасное дежавю.

Если даже от воспоминаний мне было так плохо, что у меня не выходило преодолеть несколько ступенек до его квартиры, то я точно не смогу войти туда; я не могу снова смеяться с этим человеком, целовать его, конечно, не могу заниматься с ним любовью. Печально, но я поняла, что простить его для меня невозможно.

Однако плачевное состояние Эмиля подтолкнуло меня подняться вверх по лестнице, Сильви со мной на буксире. Хотя к его лицу вернулся цвет, он явно был нездоров. Он нерешительно открыл дверь, и я прошла внутрь, Сильви за мной. Комната была в полном беспорядке: холсты разорваны, на кровати – их деревянные рамки, расколотые в щепки, пустые и разбитые бутылки из-под спиртного разбросаны по полу, пластинки разломаны на мелкие кусочки.

– Да что здесь?.. – Сильви, потрясённая состоянием комнаты, схватила меня за руку.

– Уходи, если не можешь вынести этого, – сказал он пронзительно. – Я пойму, Сесиль. Я этого заслуживаю.