Дамы тайного цирка

– Послушай, я не утверждаю, что это не могут быть небылицы, – признал Барроу. – Спиртное в то время текло рекой. Первая мировая война оставила город, полный стариков и женщин. Столько молодых мужчин погибло. Париж изменился. Монпарнас находился недалеко от Сорбонны, так что арендная плата была невысокой. Ветхие квартиры на первом этаже отлично подходили для скульпторов, чтобы заносить и выносить их творения, но первым знаменитым художником, кто переехал с Монмартра в студию на бульваре Распай, стал Пикассо. Потом сюда начали стекаться американцы… джаз… писатели и художники… и ещё больше алкоголя. В Америке жил и здравствовал сухой закон, а здесь – нет, и в Париже было относительно недорого жить. Все элементы, создавшие Вторую мировую войну, пока ещё были медленной барабанной дробью на фоне. Дьявольский Цирк? Да, я прекрасно вижу, каким он мог быть прекрасным романтическим увлечением для города вроде Парижа тех времён.

– Нет, Барби, ты должен признать, что это мог быть обычный цирк с сюрреалистическими представлениями. Они использовали зеркала или гипноз. Публику могли одурачить. Я имею в виду, что мне неизвестно, как они это провернули, но ты должен признать, что есть такая вероятность. Даже дневник может быть вымышленным рассказом. – Он указал на заметки.

Барроу яростно замотал головой.

– Я об этом думал. Мурье не верил, что это перформанс, которым в то время занимались многие художники. На самом деле именно он ввёл в оборот название «Цирк Дьявола» в своей статье. – Барроу направил на Гастона вилку. – Когда Жиру умер при загадочных обстоятельствах, закончив последнюю картину для цирка, Мурье был убеждён, что именно это его и убило. Связь с цирком – и с дамами из цирка.

Гастон усмехнулся, сдаваясь.

– Так что, это настоящая, мать её, картина Жиру? Ты наконец нашёл одну из его пропавших картин, друг мой!

– По моему мнению, да. – Барроу склонился к ним. – Холст, на котором написана ваша картина, вплоть до нитей и мелких деталей тот же самый, что и у остальных его работ этого периода. Я могу поставить эту картину рядом с любой из них, и вы увидите, какую синюю краску он использовал. Он любил приглушённую бирюзу, это не самый простой цвет для живописи, но Жиру использовал его во всех своих работах. То, что картина не покрыта лаком, – отдельная интригующая деталь, которая придаёт правдоподобие версии, что это одна из его последних работ.

– Подумать только, все эти годы она висела в коридоре рядом с туалетом, – сказала Лара.

Барроу рассмеялся.

– Так много ценных картин находили в сараях и на чердаках, особенно после Второй мировой войны. – Он склонился ещё ниже. – Если вы оставите картину в институте, я дам вам окончательный ответ. Я не знаю, каким видите будущее этой картины вы, мисс Барнс, но уверен, что музей Орсэ станет для неё прекрасным домом, если все эксперты сойдутся во мнении, что она подлинна.

Хотя Лара думала о расставании с картиной, она не была готова так быстро принимать решение, к тому же ей нужно было посоветоваться с Одри. Гастон почувствовал её колебания и побарабанил пальцами по столу.

– Вряд ли Лара много раздумывала о будущем картины. Всё это так ново.

– Ну, Гастон, – сказал Барроу, – мне кажется, возить эту картину по городу – не лучший подход к вещи, которая может оказаться национальным достоянием Франции.

Весомость этого термина внезапно поразила Лару.

– Насколько она ценная на самом деле?

Барроу пожал плечами.

– Десять миллионов в каком-нибудь из аукционных домов, особенно если удастся доказать, что это одна из его последних картин. Обдумай, не лучше ли будет оставить её под замком в подвале института. По крайней мере чемодан Туми, в котором вы таскаете картину по всему городу, вряд ли идеально справится с задачей её защитить. – И Барроу подмигнул Гастону.

Глава 17

Когда они перекусывали круассанами и кофе с молоком, позвонил Барроу и сообщил, что другой специалист по наследию Жиру в восторге от перспективы увидеть картину и немедленно выезжает из Ниццы. Барроу также работал над большей частью Лариного ночного перевода дневника, добавляя и исправляя недостающие записи.

– Интересно, существуют ли ещё дневники? – Гастон погрузился в чтение её заметок.

– Не знаю, – солгала Лара. Хотя Альтаказр пообещал ей «охоту за сокровищами», где она сможет найти больше, до сих пор ничего не произошло.

Закончив читать, Гастон подозвал официанта и заказал себе порцию эспрессо.

– Я собираюсь увидеться с несколькими своими знакомыми из мира искусства в Сен-Дени. Картины там продаются за бесценок. Не хотите присоединиться ко мне?

– Не, я попробую выбраться на Пер-Лашез. – В последний раз, когда Лара была в Париже, она не смогла увидеть могилу Джима Моррисона. Её отец не простил бы ей, если бы и в эту поездку она не сходила туда с паломничеством. После этого она думала пойти на рю Муфтар в Латинском квартале и поискать те кафе, которые Сесиль упоминала в дневнике.

– У Джима Моррисона такие толпы туристов, – поморщился Гастон. – Может, лучше посмотрите на могилу Сартра?