Дамы тайного цирка

– Ты должна понимать, Лара, что художники в 1925 году по большей части отвергли живописное, красивое искусство. Искусство было политическим – они верили, что колониальные буржуазные вкусы привели к событиям вокруг Великой войны; таким образом, все идеи, лежащие в основе искусства, ставились под сомнение. Париж в то время был наводнён дадаистами, сюрреалистами и футуристами, и все они пытались определить некий общий курс, в чём дальнейшее предназначение искусства. И в то же время рядом с ними в кафе сидит Жиру, который всё ещё пишет в основном сугубо эстетичные картины.

– И ему это сходит с рук, – присоединился Барроу, не желая, чтобы Гастон выказывал слишком большую эрудицию. – Если бы он прожил дольше, он был бы не менее знаменит, чем Сальвадор Дали или Пикассо. Я уверен.

– И он не использовал для создания своих произведений повседневные материалы, вроде ручек и дверей, как Ман Рэй, – добавил Гастон. Его чашка с эспрессо со звоном ударилась о блюдце.

– Да, – согласился Барроу, – этот сукин сын просто создавал прекрасные картины, которые в то время были несколько не в моде. Он тоже бросал вызовы идеалам искусства – но даже в этом оставался тонкой натурой. Однажды он заметил, что на войне видел множество форм ада, и это научило его только одному: ценить красоту.

– После того как я узнал, что с ним случилось – что его смерть была окружена тайной, – его история сделалась ещё интереснее, – продолжил Барроу. – Никто так и не раскрыл, от чего умер Жиру и куда пропали эти три картины. Были разные теории, но никто не нашёл достаточно времени, чтобы как следует изучить данный вопрос. Вот это – и ещё то, что моя мать водила меня на все цирковые представления, когда была на фотосессиях – в Париже, в Риме, Барселоне, Мадриде. И в Монреале – как раз в цирк Риволи.

Лара не думала, что он такой фанат цирка, но это многое объясняло.

– То есть это был научный интерес, – заключила она. – А ещё мне любопытно. Вы сказали, что в его смерти была какая-то тайна. А от чего он умер?

– От болезни Брайта, – ответил Барроу с заминкой.

Лара пришла в недоумение.

– Старый термин для почечной недостаточности, – пояснил Гастон.

– Не очень-то загадочно, – отметила Лара.

Барроу пожал плечами.

– Болезнь поразила его довольно внезапно. Его друзья говорили, что он порезал руку в Тайном Цирке, и она так и не зажила. Они приписывали это проявлениям болезни Брайта, но было похоже скорее на какое-то странное заболевание крови. Он сгорел, как свечка, буквально в течение недели. Цирк после смерти Жиру продолжал выступать ещё месяцев восемь или около того. А после этого – раз, – Барроу щёлкнул пальцами, – и больше о нём не слышали. Последнее представление состоялось в 1926 году. Мурье везде искал упоминания о нём… в Барселоне… в Риме… в Лондоне… но он больше не появлялся.

Лара не могла себе представить, как это: всю жизнь изучать работу одного человека. Она понимала, что этим двоим нравятся их маленькие импровизированные лекции – нравится слушать себя. Но пока они говорили, в её сумке пылал билет. Лара немного обрадовалась тому, что её секретом они не могут походя перекидываться во время обсуждения. Если бы они знали, что у неё есть билет, она бы и в разговоре о нём немедленно оказалась на вторых ролях.

– И вы оба верите, что в его смерти виноват Тайный Цирк?

Раз уж она собиралась пойти в Тайный Цирк, она должна была хотя бы узнать, во что ввязывается. Она ещё не закончила переводить третий журнал. До сих пор в нём не было никаких признаков того, что вскоре Жиру постигнет таинственная смерть. Напротив, казалось, что он очень сильно влюблён.

– Я верю Мурье, – сказал Барроу. – Он был уважаемым журналистом, и он был убеждён, что в смерти Жиру было что-то очень странное. Фактически это одна из великих тайн мира искусства. После его смерти квартирная хозяйка выбросила все полотна на свалку. Ман Рэй и Дюшан – который случайно очутился в Париже в то время – вытащили некоторые его картины из мусора. Довольно странно, что Дюшан – который никогда особо не ценил Жиру – в конечном итоге курировал продажу большей части его работ.

Барроу прервался на мгновение, когда перед ним поставили его блюдо.

– Самое захватывающее в этих дневниках – что они действительно приходятся на последние недели жизни Жиру.

– Несколько лет назад было много разговоров о том, чтобы отправиться на кладбище Пер-Лашез и эксгумировать тело Жиру, чтобы выяснить, что же в действительности его убило, – сказал Гастон.

– Я надеялся, что это произойдёт, – добавил Барроу.

– Погодите-ка! Эмиль Жиру похоронен на Пер-Лашез? Почему же вы мне вчера этого не сказали? – Лара поверить не могла, что вчера была буквально рядом с могилой художника.

– Я забыл. – Гастон пожал плечами и слегка смутился.

Барроу покачал головой.

– Гастон никогда не любил кладбища.

– А это не могло быть что-то банальное вроде алкогольного отравления или паров ядовитых красок, которые он использовал? Или пневмония после какой-нибудь мерзкой простуды?

Оба мужчины заворчали. Лара действовала нечестно. Она как будто бросала вызов им, поклонникам Жиру.