Дань псам. Том 1

Кто-то ведь должен ухаживать за лошадьми, проверять сбрую, чистить карету и чинить тормоза. Кто-то ведь должен следить, чтобы походные сундуки всегда были собраны. А значит, кто-то должен оказывать другие услуги – например, раздвигать ноги в оплату за прошлые услуги и в счет будущих долгов, когда настанет время действовать.

Да, пусть сейчас берут его жену. Горлас позже возьмет их: все, чем они владеют, все, чем только мечтают владеть. Назавтра оба будут принадлежать ему – один уж точно, а второй не позднее, чем через месяц. Кто же зачнет Горласу наследника? Впрочем, не важно. Главное, когда Ваза забеременеет, от него отстанут родители, да и она сама, наверное, обрадуется и перестанет ходить с вечно несчастным лицом, то и дело вздыхать и тоскливо глядеть в окно.

Кроме того, она ведь тоже поклоняется деньгам. Одному Худу ведомо, сколько она тратит на дорогие безделушки и бессмысленные удовольствия. А как появится ребенок – и потом еще трое или четверо, – так она сразу станет довольной и не будет докучать мужу.

Без жертвы не обойтись. Так принеси ее, дорогая. Кто знает, может, тебе это даже понравится.

Полтора колокола спустя Видикасов экипаж наконец выехал за Двуволовые ворота; дорога расширилась, и лошади зашагали быстрее. По сторонам от дороги тянулся Майтен – унылое зрелище (впрочем, куда еще деваться потерянным и обездоленным?). Чтобы вытерпеть, Горлас закрыл ставни и держал под носом ароматический шарик.

Придя к власти, он прикажет вырыть на Заселенной равнине огромный котлован, чтобы в нем закопать всех этих бесполезных тварей. Как просто: нет денег заплатить за лекаря – ну, не судьба, зато на похороны можно не тратиться!

Наслаждаясь мыслями об этом и других улучшениях, которые ожидают общество, под скрип колес Горлас задремал.

Ваза сидела у себя в уборной и разглядывала луну под стеклом. Что ей терять, кроме доброго имени? Да и о потере ли речь? Ханут будет ехидно улыбаться, Шардан станет ходить гоголем так, и каждый поймет, какой секрет он хранит. После них появятся другие, с похожими ожиданиями. И может быть, она все-таки войдет во вкус. А рано или поздно ей встретится мужчина, который почувствует, что любит ее, и тогда Ваза приступит к выполнению своего замысла – единственного замысла, но в высшей степени разумного и логичного. Более того – оправданного.

Порой звери, посаженные на цепь, кидаются на своих хозяев. И иногда даже разрывают им глотку.

Но нужно время. Ни Шардан Лим, ни Ханут Орр не годятся: несмотря на то, что их триумвират построен на расчете, без Горласа они не обойдутся. В конечном итоге, если сложится благоприятная обстановка, они пойдут друг против друга, но произойдет это, вероятно, очень нескоро.

Сможет ли она справиться сама?

В чем смысл моей жизни? Нет, правда – в чем? Ответа не было. Ваза чувствовала себя ювелиром, которому все равно, с каким материалом работать. Блестящий камешек или тусклый, редкий или заурядный – ему нет до этого дела. Единственное различие в том, сколько покупатель готов заплатить. А как это оценить, когда потребность всегда одна: желание чего-то нового и особенного?

Ваза тоже могла бы свести все свои потребности к одной, ведь иначе того, что ее ожидает, не выдержать.

От холода под бледной кожей проступили лиловые дорожки, по которым текла густеющая кровь. Нужно выйти на солнце, ощутить тепло, почувствовать, что люди провожают ее взглядом, засмотревшись на дорогую горностаевую накидку, отороченную черным шелком с серебряным шитьем. На браслеты, украшающие ее запястья и лодыжки, – изобильные до безвкусицы и заманчивые для воров. На умащенные волосы и глаза, ленивые и пресыщенные, соблазнительно полуприкрытые, как будто она никого и ничего вокруг не замечает. О, на такой взгляд красоты ее глаз еще хватит…

Вот она прямо сейчас смотрит на них в зеркало: ясные, даже несмотря на полграфина вина, выпитого за завтраком, и трубку ржавого листа, выкуренную после. Вдруг подумалось, что в следующий раз из зеркала на нее взглянет кто-то другой – незнакомка, обрядившаяся в кожу Вазы, надевшая на себя ее лицо. Эта незнакомка будет куда более умудренной, куда более сведущей в отвратительном устройстве мира.

Желает ли Ваза с ней познакомиться?

Возможно.

День уже был в самом разгаре. Опасаясь, что слишком хорошо запомнит женщину, с которой решила попрощаться, Ваза отвернулась от зеркала и стала собираться на прогулку.

– Значит, ты тот историк, который пережил Собачью цепь.

Старик за столом поднял глаза и нахмурился.

– Вообще-то не пережил.

– Прости…

Скиллара села напротив. Она чувствовала себя странно воздушно, словно жир был невесомым. Нет, в последнее время она не толстела, но кости все равно уставали, зато сейчас пришло ощущение полноты, округлости, и отчего-то Скиллару переполнял сексуальный заряд, медленно томящаяся леность. Она достала трубку и посмотрела на малазанца.

– Долгая история, – произнес тот.

– Которую ты рассказываешь тому длинноволосому барду.

Историк хмыкнул.