Дань псам. Том 1

С тех пор прошли сотни и тысячи лет, а Коннест Силанн не переставал задаваться вопросом – и не находить на него ответа: неужели все случилось именно так, как задумали эти трое? Андарист назвал это храбростью. И… злым безумием – конечно же, Мать тому свидетельница! Такие жертвы, столь открытое предательство – неужели они именно его и обсуждали?

В следующий раз Аномандр повстречал Коннеста Силанна на мосту у подножия Цитадели, и из слов его было ясно, что он не признал в Коннесте посланного ранее засвидетельствовать встречу между братьями. Для такого, как Аномандр, беспечность просто поразительная. Хотя, вне всякого сомнения, мысли владыки были тогда заняты совсем другим.

Коннест Силанн дал Верховной жрице отчет о злосчастной встрече. Описывая ей подробности предательства, насколько он сумел вычленить их из услышанного – и из того, что лишь подразумевалось, – он ожидал увидеть в ее глазах гнев. Но она лишь отвернулась – жест, означавший, как он решил впоследствии, что она именно это и предвидела.

Небеса тогда еще не разверзлись. Ничто не предвещало грядущих бедствий. Черным деревьям Общинного Сурута было две тысячи лет, если не больше, и каждую осень их длинные семена неизменно плыли по ветру. Однако когда он увидел эти величавые стволы в следующий раз, их пожирало пламя.

– Ты что-то совсем притих, дружище.

Коннест Силанн отвел глаза от гаснущего костра. Заря быстро приближалась.

– Мне сейчас вспомнилось… как дерево рассыпается в прах.

– Высвобождение энергии. Наверное, лучше это воспринимать именно так.

– Подобное высвобождение всегда означает гибель.

– Для растений – да, – кивнул Каладан Бруд.

Для растений…

– Я думал о том, как мы вверяем им собственное дыхание – в виде дара.

– А дыхание, которое они дают нам взамен, – сказал воевода, – лишь обжигает. Наверное, мне повезло, – добавил он, – что я нечувствителен к иронии.

– Наш дар ложен, поскольку следом за ним мы предъявляем права собственности. Каждый из нас ведет себя словно жуликоватый торгаш. Мы даем, чтобы потом иметь основания забрать обратно. Я пришел к убеждению, что подобный обмен находится в основе наших взаимоотношений… со всем в окружающем мире. В каждом из миров. У людей, анди, эдур, лиосан. Имассов, баргастов, яггутов…

– У яггутов – нет, – перебил его Каладан Бруд.

– Даже так? – удивился Коннест Силанн. – Сказать по правде, я не слишком-то много знаю о яггутах. А их сделка в чем заключалась?

– Между ними и миром? Не знаю даже, возможно ли это объяснить, во всяком случае, мой скудный разум слишком для этого ограничен. До того, как они создали лед, чтобы защититься от имассов, яггуты отдавали куда больше, чем брали взамен. Само собой, не считая тиранов, что в глазах остальных яггутов делало их тиранию еще более постыдной.

– То есть они служили миру попечителями?

– Нет. Попечительская роль подразумевает определенное превосходство. Известную степень пренебрежительности.

– Само собой, вполне заслуженную – если обладаешь возможностью все уничтожить.

– Я бы сказал, Коннест, скорее иллюзией подобной возможности. В конце концов, уничтожив все вокруг себя, ты и себя самого уничтожаешь. Пренебрежение подразумевает, что мы изолированы от мира, из этого следует, что мы имеем право раз за разом изменять его ради собственной потребности, что его можно использовать, словно мир не более чем состоящий из миллионов деталей живой инструмент. – Он умолк, покачал головой. – Вот видишь, у меня уже череп раскалывается.

– Только оттого, что переполнен истинами, – сказал Коннест Силанн. – Так значит, попечителями яггуты себя не считали. Паразитами – тоже. Пренебрежение было им не свойственно? А вот это, воевода, я нахожу совершенно поразительным. Если честно, то недоступным пониманию.

– Они делили мир с форкрул ассейлами – своей полной противоположностью. И, соответственно, могли наблюдать пренебрежение и изоляцию в самом чистом виде.

– Между ними была война?

Каладан Бруд замолчал так надолго, что Коннест уже заподозрил – ответа не будет. Потом тот поднял на него свои звериные глаза, в которых отблескивало угасающее пламя костра.

– Была?

Коннест Силанн ошеломленно уставился на старого приятеля, медленно и шумно выдохнул.

– Нижние боги, Каладан. Никакая война не может длиться так долго.

– Может – если не важно, с кем именно ты сейчас воюешь.

Откровение оказалось… чудовищным. Безумным.

– И где же она идет?

Воевода невесело улыбнулся.

– Далеко отсюда, дружище, но оно и к лучшему. Представь себе, как поступил бы твой владыка в противном случае.

Он бы вмешался. Не смог бы удержаться.

Каладан Бруд поднялся на ноги.

– У нас гости.

Мгновение спустя в тающей мгле над ними тяжко захлопали крылья. Коннест Силанн поднял голову и увидел Каргу – та, уже полусложив маховые перья, поймала воздушный поток и скользнула по нему вниз, приземлившись на каменную россыпь у самой границы светового круга.

– Рыбой пахнет!

– Не знал, что твой род еще и нюхом отличается, – заметил Каладан Бруд.