Данэя

— Да! За это: без этого ничего не удастся! Ничто не действует убедительней личного примера! Это необходимо. Чтобы, вернувшись, показать людям ребенка рожденного и выращенного тобой. Чтобы люди могли поверить тебе — матери, у которой есть полное право сказать то, что они должны услышать. Потому что ты будешь знать, что говоришь, испытав и проверив все сама! Только тогда удастся убедить стать матерями такое количество женщин, которому уже нельзя будет помешать. Понимаешь?!

Они никогда еще не видели его таким возбужденным, бледным.

— Ведь мы предложим возврат к материнству совершенно другим людям, чем те, что было когда-то. Уже не может быть точного повторения того, что было тогда. «Нельзя дважды войти в тот же поток». И мы должны прежде проверить на современных людях. Чтобы говорить зная, а не предполагая a priori. И этими современными людьми можем быть только мы сами!

— Лал! Ты понимаешь — что хочешь?! Стать матерью? Мне: даже не имеющей представление ни о чем по уходу за ребенком? Здесь: где мы отрезаны от Земли — при полной невозможности какой-либо помощи? На неведомой планете, где нас ждет огромная работа и неизвестные опасности?

— Да! Потому что это нужно! Потому, что это возможно только здесь, где никто не может помешать, — а не на Земле, где это сейчас совершенно невозможно — и неизвестно, сколько еще времени будет невозможно. И поэтому это можешь только ты. И если ты это не сделаешь, то на Земле будет невозможно еще долго, очень долго!

— Послушай, но ты понимаешь: что это значит? Ведь должен родиться человек!! Это же огромная ответственность.

— Понимаю. И еще и труд, и беспокойство, — и даже страх за него. Но кроме того — огромная радость, какой ты даже не представляешь себе.

— Я же не смогу даже! Не справлюсь.

— Сможешь! Нужно только захотеть. Того, что дала тебе Ева, более чем достаточно, чтобы ты знала все, что и как делать. И, кроме того, многое взял с собой я. Ты — сможешь: ты ведь способная, умная, настойчивая. Я не комплименты говорю: у тебя действительно все это есть. И я знаю немало — я буду рядом. Решись!

— Лал, это невозможно.

— Но ты — должна! Должна! На Дане, тебе и мне лежит огромная ответственность. Перед всеми людьми! Дан своим открытием осуществил выход из кризиса, сделал возможным преодоление сверхдальних расстояний. Благодаря ему открыта Земля-2.

Нет на Земле никого, чей авторитет, который зависит только от его вклада в прогресс, был бы сейчас выше. После покорения Земли-2 очень велик станет и наш с тобой авторитет.

Новая планета, населенная людьми! Зачем еще раз повторять, что это значит? Ну да: ускорение прогресса! Но прогресса — чего? Общества, где несмотря на то, что состоит из людей высочайшего интеллекта, существуют дикие явления? Где интеллектуалы для сохранения собственного здоровья и удлинения жизни спокойно убивают других людей, менее способных, совершая, по сути дела, зверство, или используют их для удовлетворения похоти? Сколько можно повторять это?

Я все объяснил вам; рассказал то, что сумел понять. И вы оба согласились со мной. Но только знать, и ничего не сделать — на это мы не имеем право. Только мы сейчас понимаем опасность возможности развития страшной тенденции, таящейся в обесчеловечивании неполноценных — мы и обязаны сделать все возможное пока не поздно.

Вернуть обществу полное право называться человеческим в самом высоком смысле и одновременно увеличить сумму человеческого счастья, восстановив непрерывную связь поколений — это величайшая цель, для которой мы должны быть готовы на все!

— Я боюсь, Лал.

— Боишься? Ты? Не побоявшаяся отправиться сюда, первая женщина-астронавт? Дан! Скажи ты: ведь ты согласен со мной?

— Только в необходимости, Лал. А в возможности — с Эей. И — потом — это для нас, все-таки, слишком неожиданно. Дай время подумать. И не торопи с ответом.

— Хорошо: пусть будет так!

— А теперь иди спать: ты слишком устал. Дежурить буду я.

— Я с тобой, Дан, — присоединилась к нему Эя.

Они ушли в рубку. Дан включил маршрутную голограмму: вторая половина линии траектории стала значительно длинней. Включил передний, затем задний обзор. Надобности в этом никакой не было: только чтобы оттянуть начало разговора.

— А ведь он прав, Эя, — вдруг без всяких предисловий сказал Дан. — Это действительно наш — долг: провести на себе социологический эксперимент возврата связи детей и родителей. Без этого безусловно слишком трудно будет чего-нибудь добиться. То, что Лал сумел первым раскрыть, неизбежно должно было быть понято в будущем всеми. Только: когда? Он намного опередил наше время: предпосылки того, что хочет он, едва начинают зреть. Поэтому-то у него не было полных единомышленников на Земле. Наш Лал — гений. Добрый гений человечности. Я горжусь дружбой с ним.

— Ты — с ним сейчас целиком заодно?

— Да. Он замыслил огромное, прекрасное дело, — и большая честь быть его участником. Неужели ты, действительно, так боишься? Или есть и другая причина?

— Нет — никакой другой причины. Я страшусь того, что не справлюсь — и только.

— Мы будем рядом с тобой.

— Вы этим тоже никогда не занимались.