Даниэль Деронда

Колокольный звон вывел его из задумчивости и напомнил о необходимости быстро собраться, чтобы успеть на следующий поезд, однако Даниэль не двигался с места. Мыслями он устремился в Майнц и дальше – в Лондон – к тем, кто составлял его главную жизненную привязанность. Однако другие чувства удерживали его в Генуе с той силой, которая заставляет нас продолжать беседу, обещавшую последнее прощание или грядущую печаль. Деронда не сказал себе прямо: «Останусь еще на одну ночь, потому что сегодня пятница и необходимо посетить вечернюю службу в синагоге, где, наверное, уже все собрались. К тому же не исключено, что я снова встречу Грандкортов». Вместо того чтобы сложить вещи и попросить в отеле счет, Деронда продолжал сидеть без дела: рисовал в воображении старую синагогу, вероятно, почти не изменившуюся с дедовских времен, и думал, что было бы жестоко уехать, даже не попытавшись проявить доброе отношение к Гвендолин, несмотря на открытую враждебность Грандкорта.

В подобном состоянии духа Деронда отложил отъезд, пообедал без всякого аппетита и отправился на поиски синагоги, по пути спросив у портье, здесь ли еще мистер и миссис Грандкорт и в каком номере они живут. Портье назвал номер и добавил, что гости отправились на морскую прогулку. Известие показалось настолько значительным, что не улетучилась из памяти даже при виде редких талесов и характерных смуглых лиц прихожан, чьи страстные молитвы и горячие восклицания сочетались с легкой фамильярностью, придававшей всему действу яркий итальянский колорит. Наблюдая за происходящим, Деронда подумал, что, судя по отзывам княгини о характере деда, тот был таким же особенным евреем, как Мордекай. Но разве не везде кажутся особенными люди, наделенные пылким усердием и безграничной надеждой?

Деронда поспешно вышел из синагоги и направился в сторону причала в надежде встретить Грандкортов, возвращающихся с морской прогулки. Он решил непременно подойти и поздороваться, игнорируя открытую неприязнь к нему со стороны мужа Гвендолин.

Солнце опустилось за плотную кромку облаков, и лишь одна узкая полоса желтого света посылала прощальные поцелуи гонимым ветром волнам. Деронда медленно шел по набережной, когда внимание его привлекла толпа, возбужденно следившая за быстро приближавшейся к берегу лодкой, где на веслах сидели двое мужчин. Даниэль решил, что сможет получить более надежную информацию, не задавая вопросов, а пробившись в первые ряды, чтобы собственными глазами увидеть, что происходит. Те, кто смотрел в подзорные трубы, утверждали, что в лодке лежит утопленник. Кто-то сказал, что это вышедший в море под парусом милорд. Ему тут же возразили, что распростертая фигура – это миледи. Не имевший подзорной трубы француз высказал мнение, что милорд, должно быть, утопил миледи в соответствии с национальным обычаем, на что английский шкипер ответил красочным устойчивым выражением, уверенно подчеркнув абсурдность предположения. Вскоре стало ясно, что в лодке лежит женщина. Деронду охватил смутный страх. Что, если извлеченная из воды женщина – миссис Грандкорт?

Вскоре сомнений не осталось: лодку вытащили на берег, и он увидел Гвендолин. Укрытая просмоленной парусиной и бушлатами, она пыталась приподняться на локтях – мертвенно-бледная, дрожащая, с мокрыми спутанными волосами и диким испуганным взглядом. Казалось, она очнулась в грозившем расправой мире, а толпа собралась, чтобы схватить ее и растерзать. Один из гребцов, тоже насквозь мокрый, сразу убежал. Окружившие лодку моряки помешали Деронде подойти ближе, и ему оставалось одно: смотреть, как сильные руки грубых, бронзовых от загара мужчин бережно помогли испуганной, обессиленной Гвендолин выбраться на берег. Мокрая одежда прилипла к телу, затрудняя и без того слабые движения. Внезапно ее блуждающий взгляд упал на стоявшего перед ней Деронду. Гвендолин протянула к нему руки и глухим голосом проговорила:

– Свершилось, свершилось! Он мертв!

– Тише, тише! Успокойтесь, – властно остановил ее Деронда и обратился к морякам: – Я знаком с мужем этой леди. Как можно быстрее доставьте ее в отель «Альберго дель Италия», все остальное я возьму на себя.

Второй гребец рассказал Даниэлю, что милорда спасти не удалось, а его лодку унесло в море. Они с товарищем услышали крик и подоспели вовремя: увидели, как леди бросилась в воду вслед за мужем, и вытащили ее, предотвратив еще одну трагедию.

Узнав скупые подробности, Деронда поспешил в отель, чтобы позаботиться о квалифицированной медицинской помощи, а затем отправил две телеграммы: первую – сэру Хьюго, умоляя того немедленно приехать, а вторую – мистеру Гаскойну, с просьбой передать печальное известие миссис Дэвилоу. Даниэль помнил, как однажды, в минуту откровенного признания, Гвендолин сказала, что присутствие матери всегда было для нее самой действенной помощью.

Глава VI