Dantalion (СИ)

— Это всего лишь иллюзия! Твои руки на месте!

— НЕТ! Я ЧУВСТВУЮ БОЛЬ! Я СЕЙЧАС УМРУ! Я ТАК НЕ МОГУ!

Джагержак прорычав, схватил её за руку, болезненно сжав. Тоши тут же смолкла, прикатив истерику. И в это время Гранц наконец ввёл иглу шприца ей в шею.

— Я чувствую, — дрогнувшим голосом выдохнула Тоши. – Я чувствую, как ты держишь меня за руку.

Очередная слеза скатилась по щеке, после чего веки Тоши накрыло будто свинцом, и она потеряла сознание в руках эспадовца.

Измученное тело обмякло, Секста, не выпуская её руки из своей, опустил на стол, после чего перевел угрожающий взгляд на не менее измученного Заэля, что со шприцем в руке развел руками.

— Не спрашивай, я знаю не больше твоего. Она ворвалась ко мне в лабораторию уже в агонии, вопя, чтобы я что-нибудь сделал с её руками.

— Айзен? – прорычал Гриммджоу, стиснув зубы.

— Вероятнее всего. А точнее Кьека Суйгецу. Скорее всего, она увидела в его иллюзии, как он отрубил ей руки. Жутковатая, но в то же время завораживающая способность.

Выпустив руку синигами, что повисла в воздухе с края стола, Гриммджоу метнулся на выход.

— Ты ведь не собираешься идти к Владыке и устраивать разбор полетов? Это очень иррациональное решение, хочу заметить.

Гранц был прав, Гриммджоу остановился у выбитой двери, взглянув на стол, где, умиротворённым насильственным сном, лежала ученая, на чьем теле запеклась засохшая кровь от порезов.

Он не понимал, что за гнев переполнял его. Такой, какой бывает, когда то, что принадлежит тебе, забирают без спроса и возвращают в сломанном виде. Или даже что-то сильнее? Ослепляющая страсть?

«Я что, правда считаю её своей?» — сам с себя усмехнулся Гриммджоу и развернувшись бросил: — Чтобы когда я вернулся, она была уже в ясном сознании.

Собрание было в самом разгаре, когда Джагерджак беспардонно заявился, ни слова не проронив и сев на свое место. Источающая смертельные искры реяцу не могла не привлечь к себе внимание. Но больше всего присутствовавших удивило воцарившиеся молчание со стороны Владыки. Айзен, очерчивая контуры кружки, откуда поднимался сладкий пар, мягким, но отчитывающим тоном обратился к Сексте:

— Гриммджоу, хочу заметить, что собрание давно началось. Ты ничего не хочешь сказать?

— Неа, — вызывающе процедил сквозь зубы Секста, стрельнув убийственным взглядом в сторону Владыки, чья теплая улыбка не сходила с лица.

Синигами, чуть удивленно приподняв брови, перевел взгляд на пустующее место Гранца.

— Я смотрю, сегодня более важные дела, чем собрание, не только у тебя.

— Гранц ищет потерянные руки синигами, — осклабившись, Гриммджоу размял шею.

— Ну что же, раз дело в этом, простим ему его непунктуальность. Надеюсь, в ближайшее время Гранцу не придется больше искать ничьи руки.

Гриммджоу не сводил хищнического взгляда с Соуске, прекрасно чувствуя в его словах угрозу, но на провокацию не повелся, стоически стиснув зубы, несмотря на желание перегрызть глотку Владыки. Собрание обещало быть мучительно долгим.

Больно.

Я не хочу умирать.

Ты чувствуешь срез плоти?

Это горячий нектар, что струится из твоих вен.

Мне так страшно. Страшно. Больно. Страшно умирать.

Мысли эхом струились, вызывая спазмы по всему телу. Чужой, скрипучий, грудной женский голос продолжал стенания под множество истошных криков, что лились со всех сторон. Тоши хотелось заткнуть уши, но она не чувствовала собственного тела, лишь боль, что раздирала её, наполняя отчаянием.

Однако, когда все стоны и крики стихли, а издали донеслось стрекотание цикад, Орикава едва разлепила веки, кругом окружала лесная поляна, окутанная ночным саваном, освещенная лишь лунным серпом. Тоши протянула руку к безоблачному небу, и в глазах её отразились струи крови на руке.

Что это?

Кинжальная боль пронзила грудную клетку, и кровавый комок вырвался из горла наружу глухим хрипом. Ноющая, распространяющаяся боль заполнила низ живота, от чего Тоши согнулась пополам. Кровь была не только на руках, но и на внутренней стороне бедер.

— Мне больно! Я не хочу умирать! – казалось, чужой голос лился из собственных уст, но Тоши даже не силилась разлепить пересохшие губы.

— Будь ты проклят, Айзен Соуске! Я достану тебя даже из глубин ада! Клянусь!

Тело само упало ничком на холодную землю и двинулось ползком вперед.

— Пожалуйста, — вырвался молящий всхлип. — Я не хочу умирать. Кто-нибудь, спасите меня. Данталион! Данталион, ответь мне!

— Хочешь, я спасу тебя? – искаженный помехами голос — невозможно определить, кому он принадлежит — раздался, казалось, в самой глубине сердца. – Я заполню твое ранение реяцу, чтобы ты успела…

Окровавленная рука тянулась в самую гущу чащи, словно ища ниточку жизни, что могла вытянуть из глубин ада постепенно затаскивающие в свои сети душу.

Истошный нечеловеческий вопль пронзил единственного свидетеля судьбоносной ночи.

Когда Гриммджоу вернулся в лабораторию Заэля ничего не изменилось: Тоши была по-прежнему мертвенно-бледная и лежала без сознания на операционном столе. Тело прикрывала простынь, но на лице словно клеймо все еще зияли красные порезы. Заэль, как будто все так и должно быть, увлеченно строчил за монитором.