Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том I

В итальянском языке буква z читается и как з, и как ц. Прочитав латинскую букву Р, как русское Р, получим Риньера (разбойника) Pazzo (Разина) в чистом виде.

Вызывает недоумение перевод М. Л. Лозинским имён разбойников: – Rinier da Corneto переведен, как Риньер Корнето, без приставки да (свидетельствующей об аристократическом происхождении), a Rinier Pazzo переведён с этой приставкой – Риньер де, Пацци. Это ошибка переводчика, пожертвовавшего для ритма смыслом, с его точки зрения, несущественным.

Если сравнивать Степана Разина и упомянутого выше Емельяна Пугачёва, то именно последний имеет больше прав на аристократическую приставку. Емельян Пугачёв объявлял себя «пропавшим» царём Петром III и под этим знаменем вёл свою войну.

Предвижу возражение: – «В 1743 году до Пугачёва было ещё далеко, какие основания могли быть у капитана, чтобы упомянуть этого разбойника?»

Капитан корабля упоминает лиц, живших до 1743 года, а поэт добавляет к этому перечню и умерших до 1815 года, подходящих под характеристику. Поэтому нет ничего удивительного, что он упоминает Емельяна Пугачёва в Комедии. А имя разбойника – «Corneto», переводится, как «рожок, рог», которым выпугивали зверя из зарослей на охоте, называя его пугачём, что вполне созвучно Пугачёву. Как и Степан Разин, Емельян Пугачёв в своё время воевал против Крымского ханства и Османской империи.

Как это было:

Вышли ещё затемно. Крупные звёзды на ясном небе переливались разным цветом, кульминировал Стрелец, взошёл Пегас с Малым Конем, к Западу, на горизонт склонялся Центавр. Конные созвездия растянулись вдоль яркого Млечного Пути, друг за дружкой, охватив полнеба. Задувал морозный ветер с моря, пропахший гнилью, неприятно холодящий лицо.

«Обождать надо» – сказал Василий: – «Как рассветёт, капудан знак подаст». Они укрылись за большой гробницей.

«Гробница святого Анастасия» – сказал Василий: – «Того, которого и ворота». На гробнице была видна длинная надпись, разобрать которую капеллан не мог.

Забрезжил рассвет. На рейде стали различаться три корабля, судя по рангоуту, скампавеи.

«Ну, пошли» – сказал Василий: – «Покажемся капудану». Они осторожно стали спускаться с крутого берега в сторону пролива. Волны, перекатываясь вдоль него, бились о мол, выбрасывая вверх высокие фонтаны воды.

«Босфор бушует» – сказал Василий и помахал рукой с белым платком. На среднем корабле раздался выстрел из носового орудия, густые клубы дыма, растеклись по бортам, как усы. С переднего корабля спустили две шлюпки и они, преодолевая встречную волну, направились к молу.

«Как же мы пройдём?» – заволновался капеллан: – «Ведь вымокнем все, а то и смоет».

«Погодите, как фонтан выбросится и бегом на него» – посоветовал Оськин: – «Пока другой выбросится, уже в шлюпке будете». Шлюпка пристала к молу; капеллан, подождав фонтана, побежал в его сторону. Фонтан опал, освободив путь; капеллан посуху подбежал к шлюпке.

«Добро пожаловать, милостивый государь» – приятный баритон капитана успокоил его: – «Благополучно добрались?» Капеллан посмотрел на его приятное открытое лицо и успокоился окончательно.