Данте и философия

Равно как и четвертый раунд. Ф. Ван Стеенберген считает, что «нет никакого резона относить создание Quaestiones de Anima к периоду после 1277 г.»[420]. Это утверждение вызывает у меня сожаление. Но, как бы то ни было, Ф. Ван Стеенберген вправе так считать. Если бы я думал, как думает он, что «Вопросы» принадлежат Сигеру, я бы, конечно, отнес их к периоду после 1277 г. – просто потому, что не вижу, каким образом их можно было бы датировать более ранним временем. Согласно манускриптам, осуждение 1277 г. было направлено «Contra Segerum et Boetium haereticos» [ «Против еретиков Сигера и Боэция»], или «Contra Magistrum Sogerum» [ «Против магистра Сигера»], или «Contra erroresBoetii et Sigeri» [ «Против заблуждений Боэция и Сигера»]. Тот факт, что список осужденных тезисов называет Боэция Дакийского «principalis assertor istorum articulorum» [ «главным поборником этих пунктов»], не отменяет присутствия имени Сигера там, где оно фигурирует[421]. Я уже задавал этот вопрос: как объяснить обвинение Сигера, его осуждение, предписание явиться на суд инквизиции, наконец, его бегство, если он уже отказался от аверроизма в решающем пункте, из которого практически следовало все остальное? На это отвечают, что св. Фомы тоже коснулось осуждение. Но эти два случая абсолютно различны. Говорят об «исходе процесса», но мы не знаем, чем он был в точности для Сигера, а в случае Фомы Аквинского не было никакого процесса. Ф. Ван Стеенберген был, безусловно, прав, когда говорил, что, помимо аверроизма, осуждение затронуло аристотелизм, в том числе неаверроистский аристотелизм; но оно затронуло их по-разному и в разной степени. Трудно сравнивать ситуацию Фомы Аквинского, который, никогда не отрекаясь ни от одного из тезисов, поставленных ему в вину, не вызывался на суд инквизитора Франции или куда-нибудь еще, и ситуацию Сигера Брабантского, который, отказавшись от своих заблуждений, был, тем не менее, призван на суд[422].

Говорят, что позицию Данте в отношении Сигера легко объяснить, «если магистр из Брабанта обнаружил стремление к ослаблению своих заблуждений, и, прежде всего, заблуждения относительно единственности интеллекта, которое болезненно задевает христианские чувства»[423]. Конечно, Данте и св. Фома сходятся в неприятии этого тезиса; если бы было доказано, что Сигер от него отрекся, стало бы понятнее, почему Данте прославил Сигера устами св. Фомы Аквинского. Но дело в том, что это затруднение невозможно преодолеть, не вызвав другого. Св. Фома прославляет Сигера не за отказ от заблуждений, а за то, что тот пострадал за некие истины. Поэтому я спрашиваю: что это за истины? Со своей стороны, я могу вообразить лишь одну: сепаратизм, практиковавшийся некоторыми аристотеликами. На это могут возразить, что св. Фома понимал его иначе. Тоже верно, однако в любом случае невозможно согласовать политическую философию Данте и политическую философию св. Фомы Аквинского. Следовательно, эта проблема имеет двусторонний характер. Можно выбрать одну из следующих гипотез: либо Данте прославляет Сигера, потому что не знает его учения, но это неправдоподобно; либо Данте устами св. Фомы возносит Сигеру хвалу за то, что он учил тем же истинам, что и св. Фома, но не за эти учения Сигер был вызван на суд инквизиции, а за другие; либо Данте заставляет св. Фому прославлять философа, которого причисляют к томистам, но сам Данте не во всем привержен томизму, а потому хвалит Сигера в таком контексте (Грациан, Соломон), который наводит на мысль, что Данте мог привлекать именно сепаратизм Сигера; либо, наконец, Данте прославляет Сигера как представителя этого сепаратизма, но, не принимая его философии, влагает хвалу ему в уста одного из его противников – св. Фомы Аквинского.