Данте, который видел Бога. «Божественная комедия» для всех

Данте как бы напоминает Петру о его вере и в то же время напоминает себе о своей, и каждому из нас — о нашей: вера порыва, благого устремления, способности узнавать Бога, но в то же время вера хрупкая, так нуждающаяся в благодати Божией. За этим порывом, полным доверия, за этим бегом навстречу Христу — мольба: «Поддержи меня, Господь, потому что сам не смогу. Дай мне руку, иначе пойду ко дну». Удивительно, что Данте выбирает именно этот образ, на первый взгляд такой противоречивый, или, лучше сказать, парадоксальный образ веры, свойственной человеку: полной уверенности, которую нам дает благодать, и в то же время хрупкой, готовой начать утопать, как это произошло с Петром. И замечательно то, что он напоминает об этом нам, апостолу Петру и самому себе, будучи в раю.

Подумайте, как часто во время громких скандалов, связанных с людьми Церкви, мы задавались вопросом: «Как это возможно? Разве можно отдать жизнь свою за Христа, а потом вот так Его предать?» Мне всегда хочется на это ответить: «Неужели вы еще не поняли, не прочувствовали на собственной шкуре, что можно отдать свою жизнь Христу и в то же время нести всю тяжесть своего греха, своей слабости?» Потому что неправда, что наш путь лежит из совершенства в совершенство, с точки зрения этической. Я не лучше, чем был в двадцать лет, скорее всего, даже хуже. Но тайна веры состоит в том, что ты открываешь для себя, что та любовь, тот порыв, с которым ты говоришь Христу или любимой женщине: «Я люблю тебя», — исполнены прощения и милосердия.

Данте, приводя именно этот эпизод, тактично и деликатно напоминает о возможном предательстве Петра, но также, а может, и больше он вызывает в памяти более важный эпизод, столько раз уже цитировавшийся диалог: «Петр, любишь ли ты Меня?» — «Ты знаешь, Господи, что я люблю Тебя» (Ин. 21: 1–17). Это важнее, сущностнее и лучше определяет мою личность, мою свободу, мою попытку жизни с Богом, в этом — величие веры, о котором так ненавязчиво напоминает нам Данте.

В любви, в надежде, в вере — прям ли он,
Ты видишь сам, взирая величаво
Туда, где всякий помысл отражен.
Но так как граждан горняя держава
Снискала верой, пусть он говорит,
Чтобы, как должно, воздалась ей слава.

То, что он верит, надеется и любит (три христианские добродетели), ты уже знаешь, потому что ты, Петр, смотришь из рая, где уже все ведомо. Было бы хорошо, однако, чтобы Данте, попавший в эту «горнюю державу», гражданство которой стяжается истинной верой (потому что в рай попадают те, кто жили верой), мог рассказать о ней, описать ее, воздать ей славу и честь.

Также происходит и в молитве. Не Богу нужны наши молитвы, он прекрасно знает, в чем мы нуждаемся; это мы, обращаясь к Богу, понимаем, что нам на самом деле нужно и где ответ на эту потребность. Так и тут с Данте, не Богу нужно знать, что знает и чего не знает Данте о вере, Он это уже знает, это Данте нужно осознать и выразить твердо и ясно то, что он знает.

Как бакалавр, вооружась, молчит
В ждет вопроса по тому предмету,
Где он изложит, но не заключит,
Так точно я, услыша просьбу эту,
Вооружал всем знаньем разум мой
Перед таким учителем к ответу.

[«Как бакалавр», то есть тот, кому предстоит выдержать экзамен, готовится и молча ждет, пока преподаватель сформулирует вопрос, «где он изложит, но не заключит»[234], так и я в ожидании слов апостола Петра, пока говорила Беатриче, приводил в порядок свои мысли, «вооружал всем знаньем разум мой».]

В наших школах до сих пор обычно говорят, что разум Данте использовал во время путешествия с Вергилием, а потом взамен ему явилась благодать. Но Данте говорит, что он «вооружал всем знаньем разум», он использовал свой разум до самой последней терцины последней песни «Рая», пред лицом Бога, когда, познав Троицу, познав Тайну, познав все, он задает последний вопрос, потому что должен понять еще что-то. Разум и вера не перестают никогда вопрошать друг друга, просвещать друг друга, прояснять друг друга, как это выразил блаженный Августин в латинской формуле «intelligo ut credam» (понимаю, чтобы верить, верю, чтобы понимать).

И вот апостол Петр начинает спрашивать Данте. Первый вопрос:

«Скажи, христианин, свой лик открой:
В чем сущность веры?» Я возвел зеницы
К огню, который веял предо мной…

[ «Если ты христианин, скажи, что такое вера?»

Заслышав вопрос, я поднял голову и устремил взгляд на обратившийся ко мне луч света.]