Данте. Преступление света

— На что не пойдешь ради постоянного клиента, — усмехнувшись, пробормотала хозяйка публичного дома.

Из окна высунулась девушка и, увидев Данте, капризно поморщилась.

— Найди мне немую и приведи ее ко мне! — приказала мона Ладжа Пьетре, которая молча кивнула и скрылась.

— Что ж, ведите за мной вашу даму благородных кровей, — ироничным тоном сказала мона Ладжа поэту. — А что это вы все время появляетесь у меня по ночам? Ваша супруга Джемма явно нечасто вкушает сладость брачного ложа. И как это вы умудрились наделать ей детей?.. Впрочем, мои девушки умеют ублажать мужчин лучше, чем жены флорентийцев. Это известно всем…

— Хватит болтать, — злобно прошипел Данте.

Мона Ладжа расхохоталась и хлопнула в ладоши.

— Да вы же посвятили свои любовные вирши сотне разных красавиц, а супруге — ни одного-единственного стишка! Таким, как вы, лучше вообще не жениться, ведь вы же не в состоянии обуздать свой детородный орган! — хихикнула она и отпрыгнула в сторону от двинувшегося на нее со сжатыми кулаками поэта.

Через некоторое время в комнате Ладжи появилась Пьетра. За ней шла испуганного вида девушка, такая бледная, словно никогда не выходила на свежий воздух из комнат публичного дома.

Пьетра не удостоила Данте даже взглядом.

— Вот немая Мартина, — сказала она своей хозяйке.

Мона Ладжа с вопросительным видом повернулась к поэту.

— Пусть она спросит у этой женщины, кто она такая и зачем приехала во Флоренцию?

Тщательно выговаривая каждое слово, мона Ладжа повторила вопросы Данте немой Мартине. Та явно могла читать по губам и закивала, а потом схватила женщину с лицом, закрытым покрывалом, за руку и стала выбивать какой-то загадочный ритм пальцами у нее на ладони.

Данте с огромным интересом наблюдал за этой сценой, пытаясь понять, что она ему напоминает. Ему даже стало как-то неудобно, словно его поймали подглядывающим за секретничающими женщинами. А может, Парис, призванный рассудить спор богинь, испытывал такое же смущение? Впрочем, теперь речь шла не о женской красоте, а о мучившей поэта загадке…

Казалось, Пьетра тоже пристально следит за немыми, но Данте заметил краем глаза, что она то и дело озирается по сторонам и исподтишка поглядывает на него.

Женщина с закутанным лицом в свою очередь начала чертить пальцами загадочные знаки на ладони Мартины. Наконец немая проститутка подняла голову и что-то промычала Пьетре.

— Что? Что она говорит? — в нетерпении воскликнул поэт.

Пьетра презрительно усмехнулась:

— Да ваша подружка совсем не благородная. Кажется, ее дядя простой монах. Ее зовут Амара. Она француженка. Из Тулузы.

— А зачем она здесь?

— Мартина не очень хорошо поняла, — неуверенно сказала Пьетра. — Мартине показалось, что она сказала «ради мечты императора». А точнее, «ради последней мечты императора».

— Какого еще императора?! — встревоженно вмешалась мона Ладжа. — Кого это вы притащили в мой дом?!

Не обращая на нее внимания, Данте задумался об услышанном.

— Спроси ее о зеркалах! — наконец потребовал он от Пьетры.

Удивленная молодая проститутка что-то промычала своей немой подруге, а та, в свою очередь, стала водить пальцами по ладони Амары.

— Она говорит, что по дороге — в Венеции — их научили колдовать, — с не очень уверенным видом перевела Пьетра мычание Мартины.

— Колдовать?! — воскликнула не находившая себе места мона Ладжа и перекрестилась.

Данте повернулся к ней со сжатыми кулаками, но в этот момент Мартина еще что-то промычала.

— Что она говорит? — заинтересовался поэт.

— Ничего! — устало поморщившись, отрезала Пьетра, не сводя при этом с поэта своих ярко-зеленых глаз. — Вы думаете, ее мычание так просто понять? Поговорите-ка с ней сами!

Пожав плечами, поэт на мгновение задумался, а потом взял немую француженку за руку и потащил к двери. У них за спиной возбужденно шушукались женщины.

Амара едва волочила ноги. Попробовав взобраться на повозку, она сорвалась и свалилась вниз. Данте едва успел подхватить ее под мышки. Помогая ей взобраться наверх, он прижался лицом к ее нежной спине. Его ноздри наполнили странные едва уловимые запахи. Он задрожал.

Девушка откинулась на спинку сиденья. Покрывало сползло с ее лица, сверкавшего в лунном свете неземной белизной. Сквозь легкую ткань одежды были хорошо видны линии соблазнительного тела — округлые бедра, длинные ноги. Она тяжело дышала полуоткрытым ртом.

Данте отдернул руку, которая сама потянулась к девушке. Неужели он позволит плотским желаниям побороть свой разум?! Как же велика сила Эроса, если одна мысль о сулимых им наслаждениях заставляет забыть обо всем остальном?!

Смущенный собственными чувствами, поэт собрался было хлестнуть лошадь, когда внезапно раздались чьи-то шаги. К нему молча бежала Пьетра. При этом она настороженно оглядывалась по сторонам, словно боялась, что ее увидят.

Натянув поводья, Данте удержал двинувшуюся вперед лошадь.

Тем временем Пьетра схватилась за повозку обеими руками, словно желая ее удержать, и покосилась на завернувшуюся в покрывало немую Амару. Потом она еще раз обернулась и, встав на цыпочки, зашептала поэту в ухо:

— Берегись этой женщины!