Данте. Преступление света

— Приверженцы любви вот-вот осуществят свой замысел, — неопределенно мотнув головой, заявил сиенец. — Они изменят ход истории.

— Кто такой этот Брандан? И куда он девался? Ведь это он все придумал?

— Брандан простой паяц. Лицедей вроде тех фокусников, что водят за нос толпу на ярмарках. Но у него это здорово получается. Ты не находишь? В своей рясе он — вылитый монах… Кстати, я думал, что найду его здесь…

— Кто дал Брандану зеркала, которыми он оборудовал свой ящик? И кто у вас главный здесь во Флоренции?

Чекко с неподдельно сокрушенным видом покачал головой:

— Не знаю. Я ведь присоединился к ним в Тулузе, где отдыхал от Сиены.

— В Тулузе? — задумчиво пробормотал Данте. — А зачем вы приехали во Флоренцию?

— Осмотреть местные достопримечательности, — усмехнулся Чекко. — А может, потому что здесь больше священников, богачей и дураков, чем во всей остальной Италии… Я бы сам предпочел обчистить карманы своих сограждан, но, судя по всему, все должно происходить sub flore…

Данте подпрыгнул на месте. При чем тут старое пророчество о смерти Фридриха II?!

— А где вы раздобыли это реликварий? — наконец спросил он.

— Нам его дал сам Бигарелли.

Данте кивнул. Выходит, он не ошибался, и скульптор был связан с фальшивым крестовым походом. А крестовый поход наверняка связан с убийствами!

По напряженному виду сиенца тоже было ясно, что ему не дает покоя найденный в башне постоялого двора труп с отрезанной головой.

— А где он, этот реликварий? — озираясь по сторонам, спросил Данте.

Немного поколебавшись, Чекко прошел в один из углов церкви рядом с лесами, на которые лазал поэт. Наклонившись, сиенец воздействовал на что-то находившееся рядом с какой-то каменной плитой. Послышался щелчок, и Чекко с видимым усилием сдвинул плиту в сторону. Поэт, увидел первые ступени ведущей вниз лестницы.

— Это древняя крипта. Вот здесь он и лежит…

Замолчав, Чекко стал спускаться вниз. За ним последовал Данте. Немая тоже полезла вниз, словно боясь оставаться в церкви.

Под полом аббатства находился обширный подвал. На полу из древних мраморных плит повсюду лежали надгробные камни. У стен стояло несколько римских саркофагов. Раньше здесь явно было кладбище находившегося наверху маленького монастыря, но теперь в подвале царило запустение.

— Вот в этом-то и все колдовство, — пробормотал Чекко, указывая на большой предмет, покрытый красной тканью.

Подойдя к нему, Данте решительным жестом сорвал с него ткань. Свет лампы упал на одновременно ужасное и прекрасное лицо на реликварии. Поэту показалось, что покрытые эмалью глаза смотрят на него, и в них начинает тлеть огонь пробуждающейся жизни. Обернувшись к немой девушке, Данте отметил, что ее лицо и лицо на реликварии действительно чем-то похожи. Оба отличались каким-то неземным выражением. Казалось, между бронзой и плотью возникла какая-то тайная связь.

Осторожно расстегнув застежки на груди реликвария, Данте открыл обе дверцы и обнаружил, что внутри имеется невидимая снаружи надпись. Резец Бигарелли оставил после себя два слова «Sacellum Federici».

Гроб Фридриха! Или его святилище… Данте вновь поднес лампу к бронзовому лику и стал его внимательно разглядывать. Округлые черты лица и длинные волосы сразу заставляли думать о том, что это лицо женское. Но разве это не может быть лик императора, запечатленный в бронзе, как на египетском саркофаге? А что, если этот футляр должен был сопровождать императора во время его странствий по вечности?.. Но если это так, каким образом смерть монарха связана с нынешними кровавыми преступлениями во Флоренции?

Данте оглядел весь этот подвал, полный чудес. Рядом с одним из саркофагов в полу зияло отверстие, ведущее на нижний этаж подземелья. Опустив в отверстие лампу, Данте увидел коридор с кирпичными стенами, ведущий куда-то в сторону Арно. На полу коридора блестела вода.

— Это древняя римская клоака. Она ведет к старому колодцу на Форуме, — объяснил Чекко. — Брандан ходит этим коридором, когда не хочет, чтобы его видели.

Кивнув, Данте подумал, что мнимый монах — настоящий мастер загадочных исчезновений. Выходит, он решил не карабкаться по крышам, как кошка, а проползти по клоаке, как крыса!

— Теперь ты все знаешь! — заискивающим тоном шепнул Чекко на ухо Данте. — Присоединяйся к нам.

— Я не могу позволить вам осуществить задуманное, — покачал головой поэт. — Не для этого Флоренция полагается на мою добродетель!

Чекко в притворном отчаянии всплеснул руками.

— Что же теперь? Ты погубишь нас? И ее ты тоже погубишь? — спросил он, указывая на приблизившуюся девушку. — Неужели такая красота попадет в лапы палача?!

Прикрыв глаза ладонью, Данте хотел было вновь отказаться, но внезапно ему пришла в голову одна мысль:

— А что это за последняя мечта императора? Что строили на землях Кавальканти? Что прибыло из-за моря на галере с мертвым экипажем?

— Не знаю. Среди приверженцев любви об этом говорят разное. Может, на ней было сокровище?

Внезапно Данте вспомнил слова Фабио даль Поццо.

— Что значит «между фетром и фетром»? — спросил он у Чекко.

Сиенец побледнел.