Дао дэ Цзин. Книга пути и благодати (сборник)

Гармония и радость, покой и тишина составляли природу древних мудрецов. Их воля проявляла себя в поступках, согласных с дао. И в этом обнаруживалась их судьба. Таким образом, природа вещей встречает свою судьбу и только затем начинает проявляться. Судьба обретает природу вещей и только затем обозначается. Будь то Вороний лук или самострел Сицзы[210], но из них не выстрелишь, если нет тетивы. Будь то маленькая лодка из Юэ или большая ладья из Шу, – но, если нет воды, они ведь не поплывут. Ныне привязная стрела летит вверх, сеть развертывается внизу, тут хоть и стремишься к парению, но где же для этого возможности? Поэтому в песне говорится:

Собираю, собираю мышиные ушки.

Не наполнила корзину – опрокинула.

Вздохнула о моем любимом.

Отставила корзину на дорогу[211].

В этих словах тоска о далеких временах.

Обозрение сокровенного

Когда-то давно Наставник Куан заиграл мелодию «Белый снег», и божественные твари спустились на землю, налетели ветры и дождь, гуна Пина[212] охватила немощь, а земли царства Цзинь выгорели от засухи; Вдова[213] в отчаянии воззвала к небесам, и гром и молния поразили башню гуна Цзина[214], покалечив людей, а море вышло из берегов. И слепец, и вдова – люди малые, их место равно ведающему пенькой, а вес легче пуха. Однако тот, чья душа напряжена в исступленье, а дух сосредоточен на одном, способен проникнуть вверх до Девяти небес, достигнуть самого Совершенного цзин[215]. Отсюда ясно, что от кары Высшего Неба не укрыться ни в могильной тьме, ни в глухом уединении, ни в глубокой пещере, ни в скалистых горах.

Царь Воинственный[216], идя походом на Чжоу[217], переправлялся в Мэнцзинь. Дул яростный ветер, хоу Ян[218] ударами волн обращал теченье вспять, в кромешной тьме нельзя было разобрать, где люди, где кони. Тогда царь Воинственный, сжимая в левой руке желтую секиру, а в правой – боевой топор с белым бунчуком, взмахнул им и с гневом во взоре воскликнул: «Я служу Поднебесной. Кто смеет препятствовать мне?» И ветер стих, и волны улеглись. Гу н Луян[219]изнемогал в трудной битве Хань[220]. В решающий момент битвы солнце стало клониться к западу. Тогда гун Луян взмахнул трезубцем, и солнце вернулось на три стоянки. Тот, кто хранит целостность своей природы, бережет естественные свойства, не допускает изъяна в своем теле, тот, встретив беду, оказавшись в опасности, душою сливается с небом, как если бы никогда не покидал своего корня[221]. Что только ему тогда не под силу!

Жизнь и смерть – соседи, не надо бояться могильного холма. Один храбрый воин делает три армии героями. И это ради достижения славы. // Тем более тот, кто сам себе хозяин! Для кого небо и земля – дом, кто держит за пазухой всю тьму вещей, дружит с творящим изменения, таит во рту совершенную гармонию, кто нашел свою пару в человеческой форме[222], тот обозревает все, постигает одно, знает и непознаваемое, а сердце его – бессмертно!

Когда-то Учитель от Ворот Согласия пришел плакать к Мэнчанцзюню[223]. Строем речи, проникновенной мыслью, ласканием сердца, звуками голоса растрогал Мэнчанцзюня, слезы у того полились ручьем, он плакал неудержимо. Мысль этого Учителя оформлялась внутри, а вовне вселяла скорбь в человеческие сердца. Это непередаваемое искусство. Если же заурядный человек станет подражать его внешнему виду, не овладев «господином формы» [224], то это будет только смешно. Пу Цецзы доставал птиц с высоты свыше ста жэней, Чжань Хэ[225] ловил рыбу в глубокой пучине – оба они владели чистейшим искусством (дао), величайшей гармонией. Разные виды существ друг другу откликаются. [Причина этого в] сокровенной тонкости, глубочайшей малости, которую не постигнуть рассуждением, не изъяснить в речах. Приходят восточные ветры, и вино переливается через край; шелковичный червь выпускает нить, и рвется струна шан[226] – как будто кто-то тронул их. Очерчивают силуэт пепельного круга [в лунном свете], и в лунном ореоле открывается проход[227]; кит умирает, и появляется комета – как будто кто-то их побудил к этому. Поэтому мудрец, вступая на престол и облагодетельствуя народ, хранит дао и не говорит. Когда господин и слуга не в согласии, то на небе появляется солнечное свечение бэй и цзюй. Это свидетельство того, что [человеческий] дух и эфир взаимно откликаются. Облака в горах подобны пышным зарослям; облака над водой подобны рыбьей чешуе; облака в засуху подобны дыму от костра; облака в дожди подобны волнам. Все принимает образ того, чем вызвано. Янсуй добывает огонь от солнца, фанчжу – росу от луны[228].