Дао дэ Цзин. Книга пути и благодати (сборник)

// В пространстве между небом и землей [происходит столько изменений], что самые искусные календари не могут их перечесть. Рука стремится схватить смутно ощущаемое, но свет его неуловим глазу. Ведь то, что мы сжимаем в ладони, ведет свой род из-за грани Великого предела. А то, благодаря чему добываются вода и огонь, – это взаимодействие однородного эфира инь и ян. Благодаря этому Фу Юэ оседлал хвост звезды Чэнь[229]. Высшая степень инь – это леденящий ветер, высшая степень ян – это иссушающая жара, от их соития образуется гармония и рождается вся тьма вещей[230]. Коли будет масса самцов и ни одной самки – какое же порождение возможно? [231] В этом и заключается неизреченное красноречие, непередаваемое дао. Поэтому для привлечения далеких используют недеяние, для сближения с близкими пользуются бездействием. Только путешествующие в ночи[232] способны владеть [этим искусством].

Когда кони унавоживают поля, а колеи повозок не пересекаются за пределами дальних стран[233] – это называется сидя мчаться, тонуть на суше, днем быть во мраке, а ночью видеть свет, зимним холодом плавить, а летним жаром замораживать. Дао не обретается собственными усилиями и не от них утрачивается. Способному дано с избытком, у неспособного – нет и необходимого. Кто следует дао – приобретает, кто идет наперекор ему – терпит неудачу. Это подобно жемчужине суйского хоу и нефриту Хэ[234]: кто обрел их – разбогател, кто потерял – обеднел. Грань приобретения и утраты глубока и тонка, неясна и темна. Трудно постичь ее рассуждением, невозможно изъяснить в словах. Откуда знаем, что это так? Ныне трава дихуан лечит кости, «сладкая трава» лечит тело. Применять то, что лечит кости, для лечения тела, думать, что можно лечить кости тем, чем лечится тело, – это значит уподобиться некоему Вансунь Чо, который пытался, удвоив дозу лекарства от сухотки, // оживить казненного, то есть просто потерять здравый смысл. Разжигать дрова огнем и плавить [в этой топке] металл естественно, но из свойств магнита притягивать железо делать вывод, что он притянет черепицу, – затруднительно. О вещах конечно же нельзя говорить только с точки зрения их ценности. Янсуй добывает огонь от солнца, магнит притягивает железо, краб, [попав в] клей, портит его, а подсолнечник поворачивается за солнцем. [Отчего это происходит], будь хоть мудрецом, не объяснить! Ощущений глаз и ушей недостаточно для определения законов вещей, усилий сердца и мысли недостаточно для установления истины. Тот, кто управляет с помощью ума, не удержит царства. Только тот, кто постиг Высшую гармонию[235] и овладел взаимным отзвуком саморазвивающихся явлений, только тот способен на это. Обрушивается гора Яо и замерзает река Баоло[236], рождается оружейник Цюй Е и появляется меч чуньцзюнь[237]. Чжоу правил неправедно, и рядом был Цзо Цян, а появился Великий гун, и царь Воинственный совершил свой подвиг[238].

Отсюда видно, что путь пользы и вреда, двери несчастья и счастья не открываются по требованию. Дао и благо подобны выделанной коже и сырой – далеки, но близки, близки, но далеки. Не поймать это дао, мелькающее, как мальки. Потому мудрость подобна зеркалу – не провожает, не встречает, откликается и не хранит. Совершаются тысячи изменений, но ничему не причиняется вред. Ухватишь его – но вот уже и потерял; потерял – не значит, что вот-вот найдешь. Так, настраивающий струны тронет струну гун, и гун откликнется, тронет струну цзяо, и цзяо отзовется. Это гармония подобных звуков. Изменишь тон одной струны – и уже она не найдет согласия в пяти [тонах]. Заиграешь – и все двадцать пять струн откликнутся. Разница в звучании происходит не от звука, а от главного тона.

Поэтому тот, кто постиг Высшую гармонию, подобен пребывающему в чистом опьянении, сладко засыпает, чтобы странствовать в ее сердцевине, не зная ничего о том, откуда он пришел. В чистой кротости погружается в волны, безмятежно идет к // концу, как будто никогда не покидал своего корня. Это и называется Великим постижением.

Ныне в Цзичжоу странствует чета драконов – безрогий Красный и рогатый Сине-зеленый[239]. Небо ясно, земля покойна, хищные звери не нападают, птицы не угрожают. Драконы гуляют в ореховых чащах, щиплют траву, наслаждаются вкусом, смакуют сладость. Бродят в пространстве не более ста му. Угри смотрят на них с презреньем оттого, что не могут с ними сразиться в реке и на море. Чета драконов отправляется в Белый Дворец, что на Черно-красных облаках, где происходит противоборство инь и ян. Спускается на быстрый ветер, смешивается с холодным дождем, опершись и раскачавшись, возносится вверх. Величием они потрясают небо и землю, громом колеблют пространство меж четырех морей. Угри заползают в тинистое дно на сто жэней, медведи уходят в горы и ущелья, тигры и барсы скрываются в пещерах, не смея даже рычать, обезьяны сваливаются с деревьев, выпустив от страха ветку. Что уж говорить о разных угрях!