Дар

— Журнальчиками балуетесь? — произнес он так, будто застукал Авдеева за мастурбацией. — Могу порекомедовать.

— Я, собственно…

— Для поляков. Номера. Так, — механическим голосом заявил мужчина.

Он вышел из–за стойки и протянул Авдееву пухлую ладошку.

— Миногин Антон Павлович. Почти как Чехов, только… хм-м… Миногин. Ну, вы понимаете.

— Авдеев Владимир Степанович, — Авдеев обескураженно пожал протянутую руку, — а как вы, собственно…

— Так ведь все готово уже, Владимир Степанович! — мельнично замахал руками Миногин, — Проскурня еще неделю назад заявочку дал. Оплата по безналу! Какие счеты!

— Заявочку? — Авдеев как–то поплыл внутренне, — позвольте, но…

— Так он и сказал, Проскурня–то! — прервал его Миногин, — неделю тому! По телефону! Мол, будет удивляться сотрудник мой — угостите его коньячком! Покажите номера, отчитайтесь по полной, а он уж передо мной отчет держать будет. Так и сказал!

— Но ведь… то есть, я полагал…

— А вы сами подумайте, Владимир Степанович. Тут делов на двадцать минут. Начальника вашего я знаю еще с детства. Мы, помнится, школярами носили в гимназический класс блины, а преподаватель, строгий был мужик… впрочем, не суть, — Миногин мелко потрусил головой, и с волос его снегом посыпалась перхоть. — В общем, ваша задача следующая. Осмотреть номера, спуститься на кухню, отведать нашей стряпни и подтвердить, что уровень обслуживания и предлагаемого питания достоин высоких гостей.

— Я-а.. позвоню только, — Авдеев полез в карман. Стоило ему достать телефон, как Миногин отскочил от него резво на добрых два метра и монотонно загудел: — Не положено это, да и не ловит тут у нас, мы по старинке привыкли!

Авдеев, совсем потерявшись, все же включил телефон и, выбрав в «контактах» главреда, нажал на кнопку вызова. Телефон молчал. Ни обычного сигнала соединения, ни вежливого голоса оператора, ни коротких гудков. В гулкой тишине Авдееву почудилось потаенное шипение на том конце провода.

Он беспомощно пожал плечами и положил телефон в карман.

— Знаете что, — осторожно начал он, — у вас ведь должен быть… э-э, стационарный телефон… — и невесть зачем вдруг добавил. — Я оплачу звонок.

Миногин неприятно хихикнул:

— Сломан, уж второй месяц как. И не думайте даже. Я вижу, вы устали с дороги, давайте лучше я вам и вправду сварганю коньячку, — и он скабрезно подмигнул, — а там, глядишь, жизнь заиграет в красках!

Он подхватил Авдеева под локоть и потащил за собой к лестнице.

— Я вам так скажу, — щебетал он на ходу, — мы сейчас поднимемся на второй этаж, вы глянете номера, потом на кухню, оцените умения наших поваров. Не побрезгуйте: кусочек того, кусочек этого, а я тем временем согрею бокалы, нарежу лимончик… чтобы по–человечески!

Авдеев осоловело прислушивался к бормотанию Миногина, лишь частично улавливая смысл сказанного. Его не отпускало ощущение нереальности происходящего. Вдобавок ко всему была в словах Миногина некая неправильность, маленькая деталь, не вписывающаяся в общую картину, что беспокоила его. Он попытался сконцентрироваться, но для этого пришлось бы остановиться, а Миногин крепко держал его за руку и не собирался сбавлять темп.

— Послушайте! — Авдеев собрался с силами и выдернул руку. — Да погодите вы!

Миногин остановился и повернулся к Авдееву с выражением неподдельного удивления и даже некоторой скорби на лице. Он приподнял одну бровь, просительно изогнулся и всем телом потянулся к Авдееву.

— Я не думаю, что наши гости оценят это… это место, — буркнул Авдеев, стараясь смотреть чуть выше и левее Миногина. — Здесь… словом у вас пыльно и… И позвольте! — он словно со стороны услышал, как голос его поднялся до визга. — Эти ваши… журналы, что это такое? Как это понимать?

Миногин в несколько куриных шажков преодолел разделяющее их расстояние и жарко зашептал:

— Это все не важно, Владимир Степанович, не извольте беспокоиться, мы все уберем, уберем. К тому же, начальник ваш, САМ… ЛИЧНО… Вы только гляньте на номера, холл — пустое, мы швабрами, знаете как, о–го–го! Он потряс сжатыми в кулаки руками над головой и внезапно рухнул перед Авдеевым на колени.

— Умоляю! — запричитал он, ухватившись за ноги Авдеева. — У меня дети!

Авдеев ошеломленно замычал и попытался отойти в сторону, но не тут–то было. Миногин держался мертвой хваткой.

— Не губите… — тихонько подвывал он.

— Ну… встаньте, черт возьми. Это уже ни в какие ворота, — Авдеев сдержал импульсивное желание присесть рядом с Миногиным и приобнять его за плечи. — Чего уж… ехал долго… Да посмотрю я ваши номера, идемте же… Право же, какая–то околесица.

— Вот именно! — Миногин вскочил на ноги, отряхнул мятые брюки и широко улыбнулся. — Это вы точно подметили, Владимир Степанович! Вся наша жизнь — сплошная околесная околесица. А журналы, что там… кружок художественной самодеятельности, пф! — он презрительно махнул рукой в неопределенном направлении и засеменил в сторону лестницы.