Дар демона

Арон, не в силах оторваться, смотрел на своего лучшего друга, более родного, чем мог бы быть брат..., и уже два года как мертвого. Человек в железном ошейнике выглядел старше, чем тот Венд, которого воин однажды похоронил, на лице прибавились новые шрамы. Вот только его Венд никого не умел ненавидеть так, чтобы это чувство выжгло все остальные, оставив только горькую пустоту. Этот, постаревший, умел.

Арон стоял, замерев, в руке чадил и брызгал искрами факел, а в голове проносились идеи, одна другой невероятнее, о том, что он мог теперь сделать.

Освободить сейчас Венда, сорвать с него этот позорный рабский ошейник.... И что дальше? Человек, так похожий и одновременно не похожий на его друга, вряд ли станет растроганно благодарить, скорее уж повторит попытку, из-за которой и оказался в подземелье. Глаза этого Венда говорили: не найдется оружия, он зубами перегрызет врагу глотку.

Приказать отвести наверх, в свои покои? И там уже попытаться объяснить, рассказать историю их дружбы и их других жизней, поведать о своей встрече с демоном? И ожидать, что человек, так сильно его ненавидящий, поверит в подобную сказку? Сам Арон на месте Венда бы точно не поверил. Счел бы придумавшего подобное в лучшем случае безумцем, но, скорее всего, негодяем, замыслившим новую интригу.

Так что же, оставить все как есть? Притвориться, что ему все равно, и уйти? Но прежде постараться понять, чем именно вызвал такую ненависть?

Судя по присутствию Венда, демон действительно сдержал слово, вернул близких Арона к жизни; но любой человек знает, что у подарка демона есть и обратная сторона. Сам Арон в этой новой жизни оказался другим, неким могущественным и страшным человеком; значит, и те, кого он знал и любил в прошлой жизни, изменились.

С того момента, как в его покои вошли слуги, неся завтрак, а следом явился перепуганный паж, Арону пришлось играть чужую роль, черпая вдохновение для реплик и интонаций лишь из реакции зрителя, да собственного здравого смысла. Он словно танцевал– сражался, стоя на узкой крепостной стене, желая спросить о многом, но боясь вызвать у мальчишки чрезмерные подозрения. Риен в качестве первого собеседника подошел ему просто великолепно: пока плохо умеющий притворяться, легко прочитываемый и искренний. Он бы узнал у пажа еще о многом, но стоило тому упомянуть подземелья, как в дело властно вмешалась интуиция.

Внутренний голос не раз помогал Арону, спасал от шальной стрелы и ножа в спину, в бытность сотником предупреждал о неожиданных проверках начальства и о раннем возвращении мужа очередной пассии. Тогда гвардейцы всерьез называли своего командира Счастливчиком.

Когда появились Тери и Рик, многое изменилось, и внутренний голос стал учиться хранить не только самого Арона, но и дорогих ему людей. И грозящую от некроманта опасность Арон почуял заранее, только вот не успел....

И теперь, едва Риен произнес слово «подземелья» , Арон понял, что должен спуститься туда, что это важно, важнее даже, чем добыть информацию о самом себе. И камера, в которой находился Венд, словно сама подозвала его, притянула. Но кто может оказаться внутри, Арон до последнего момента не представлял.

– Или великий маг Тонгил забыл о своем давнем эксперименте?– Венд продолжал говорить не только с ненавистью, но и с отвращением,– забыл, как решил подарить тварям Хаоса жителей одной небольшой деревни и посмотреть, что получится? Ты сам тварь, Тонгил, более омерзительная, чем твои проклятые слуги! И, клянусь, подыхать ты будешь долго!

Арон смотрел в желто– зеленые глаза, пылающие гневом, и не мог вымолвить ни слова.

Он– маг!

Он– маг, и, по всей видимости, черный!

Дар демона сделал его тем существом, которое он ненавидел больше всего в мире. Вот почему он самовольно правит частью империи, вот почему могущественные аристократы боятся его настолько, что согласны откупиться собственными детьми!

– Маги всегда умирают долго,– словно во сне, прошептал он старую истину,– очень долго, и убивать нас нужно правильно....

Риен, стоящий в паре шагов, издал какой– то невнятный жалобный звук, похожий на стон, и даже в глазах Венда мелькнуло изумление:

– Правду говорят, что ты безумец,– выдохнул его не-друг.

Арон вздрогнул– и очнулся. Нет, не он был безумен, а весь этот мир, куда забросила его воля демона. Все здесь оказывалось неправильным, искаженным, словно в кривом зеркале.

– В той деревне жили твои родители?– собственный голос прозвучал глухо и невыразительно.

– Да,– Венд дернулся, словно от приступа боли,– будь ты проклят за это, Тонгил! Будь ты проклят за то, что стал таким чудовищем!

– Стал?– это слово прозвучало странным диссонансом, выделившись из гневного потока слов,– разве я не был им всегда?

– Всегда?– Венд усмехнулся,– да, наверное, был, но тогда ты еще умело притворялся человеком.