Дар демона

Возможно, он успел сделать пять шагов, возможно, шесть, но потом что-то, похожее на удавку, больно сжало горло, невидимые веревки змеями обвились вокруг рук и ног, и подросток упал на каменный пол, изгибаясь, словно спеленатая пауком гусеница.

Факел погас, не сохранив даже красного уголька, тьма казалась непроглядной, но, напрягая слух, юноша уловил легкий шелест шагов Тонгила — для чистокровного человека маг всегда двигался слишком тихо. Потом сильные руки подняли подростка с пола, перекинули через плечо. Шаги — восемь, девять — и Тималь опять оказался на полу.

Загорелся факел. Отражаясь в его свете, золотом замерцали руны на стенах и потолке лаборатории.

Арон обошел помещение по кругу, решив для разнообразия вручную поджечь все фитили ламп, потом повернулся к связанному Тенями эльфенку. В свое время воину пришлось немало пообщаться с остроухими, и кое-чему это общение его научило. Например, определять их возраст, что вообще-то занятие неблагодарное. Так вот, этот конкретный их представитель был едва ли старше Риена ар-Корма, то есть, по эльфийским меркам, практически несмышленый младенец.

— Успокоился? — поинтересовался северянин, закончив с лампами. Мальчишка, не сводивший с него перепуганного взгляда, вздрогнул и кивнул.

Арон бросил взгляд на дверь, и та с тихим щелчком закрылась. Теперь можно и пообщаться, не опасаясь внезапного побега собеседника.

Повинуясь мысленному приказу, исчезли державшие эльфенка Тени.

— Вставай, — велел воин и, когда подросток вскочил на ноги, добавил: — Хотел найти артефакт с химерой — ищи.

— Зачем? — слабым голосом спросил тот.

Арон хмыкнул, а потом, словно невидимый бес подтолкнул его, усмехнулся и ответил:

— У каждого должно быть право на последнее желание. Раз тебе так нужна эта вещица…

Эльфенок не побледнел даже, а позеленел, но ненадолго. Потом мальчишка упрямо вскинул подбородок, во взгляде появилась решимость, и Арон пошатнулся от магического удара…

Удар оказался несильным — сработали магические щиты, о которых до того мгновения он и понятия не имел. Но это жалкое нападение разбудило в северянине что-то. На долю мгновения он увидел эррэ эльфенка — раскрывающийся кокон магии. Увидел и инстинктивно ударил в самую его сердцевину…

Глава 19

Верхняя Степь всегда прекрасна, всегда зелена, всегда над ней сияет синее небо. В Верхней Степи нет засухи, нет пылевых бурь и ядовитых зимних ветров. В Верхней Степи не умирают.

…Темира стояла на вершине холма и целилась во что-то из своего любимого лука. Мэа-таэль узнал его сразу — сделанный из древесины ацера, сухожилий, роговых пластин, покрытый тонким слоем искусно раскрашенной коры… Много лет назад старшая дочь вождя приняла этот лук как дар на свое совершеннолетие. Его же, сломанный пополам, положили на погребальный костер Темиры…

— Наконец-то! — Кочевница опустила оружие и легко сбежала вниз, к подножию холма, где стоял полукровка. — Я уж думала, ты и в этот раз не придешь.

— Я тоже умер? — неуверенно спросил ее сын, пытаясь понять, как и когда это случилось и почему он ничего подобного не помнит.

— Глупости! — Темира досадливо топнула ногой. — Ты просто спишь, но спишь легко, открыто, поэтому у меня получилось тебя дозваться.

Мэль нахмурился, не совсем поняв слова матери, но на всякий случай решил запомнить и спросить потом у знающего человека.

— Смотри… — Ее ладонь коснулась его руки, ладонь теплая, как у живого человека. — Смотри, следи за полетом. Это важно.

Темира вновь подняла лук, направляя его в небеса, наложила стрелу на натянутую тетиву. Та полетела — выше и выше… А потом мир перевернулся, и Мэа-таэль с Темирой стояли уже не на зеленой траве, а в воздухе, и под ногами не осталось опоры, вокруг — только синее небо. Далеко внизу расстилалась Великая Степь мира живых.

Глаза полуэльфа обрели небывалую зоркость. Он различал с высоты десятков тысяч шагов, как сгибается под порывами ветра молодая трава, как дрожит в укрытии заяц, как крадется по его следу лис. Он видел бегущий табун диких лошадей, а дальше, у самого горизонта, становище кочевников.

— Следи за полетом, — напомнила Темира, и послушный сын отыскал стрелу взглядом. Вовремя — на его глазах ее деревянное тело оделось плотью, покрылось перьями, стало сизокрылкой, каких тысячи летают в степи. И помчалось дальше на восток, во много раз быстрее, чем способна любая птица.

Вот и само становище. Тууры. Не враги родного племени Мэля, но и не друзья. Даже не союзники.

— Мама, что я должен увидеть?

Темира не ответила, хмуро глядя на стоявшую у самого края юрту, вокруг которой кругами летала птица, сотворенная ее магией.

— Где опять эта девчонка? — пробормотала женщина. — Стоит отвлечься, как ее уже и след простыл!

Птица прекратила бессмысленное кружение и метнулась куда-то в сторону, в пустую степь, пока впереди не показалась фигурка маленького степного конька, на каких ездят дети кочевников.