Дар Павшего. Восход Черного солнца

Этот пункт надо выполнить, чтобы собственными руками пощупать, и воочию увидеть, так сказать — скромное обаяние, королевского наследия. — посмотреть, за что же их, королей местных, в своё время раскулачили Робеспьеры всякие.

В итоге, проехав по означенным местам, и убедившись, что совесть в плане выполнения культурной программы осталась чиста, профессор решил вернуться в свой отель.

— Вот хорошенько высплюсь, и завтра с утра отправлюсь в Сорбонну. Сегодня уже не поеду, устал я что-то. — старым видать становлюсь, ленивым.

Приехав обратно и выбравшись из автомобиля, Владимир Степанович понял, что ноги сами по себе выбрали нужное направление. И конечно же, это направление было прогнозируемым.

Вернувшись в то же самое кафе, с которого он начал своё путешествие по городу, он с превеликим удовольствием заказал полюбившийся круассан, но по причине позднего времени суток уже не с кофе, а с каким-то напитком на основе корня цикория.

Откинувшись в кресле, он выключил свой мобильный телефон, и укутавшись любезно предоставленным пледом, предался вечерней неге и ничегонеделанию, что в повседневной жизни так редко случалось.

* * *

Лиловая ночь, подсвеченная заревом неона, пронеслась как одна минута.

Знакомство будущих профессоров

Утром, не имея морального права не позавтракать в полюбившемся кафе, профессор туда и направился.

Затем, после завтрака, без труда поймав такси, наш учёный муж в скором времени оказался возле одного из чудес научного мира. Это была, та самая Сорбонна.

В современной среде мировой образовательной системы, где ценится не только имя учебного заведения, но и его историческое наследие, своей впечатляющей историей могут похвастаться лишь некоторые из них. Среди них находятся такие столпы, как английские Кембридж да Оксфорд, немецкий Виттенбергский университет, и ещё несколько не менее именитых, ведущих свою научную родословную со средних веков.

Парижский же университет Сорбонна, имеет и то и другое, и даже в избытке. Научные традиции этого учреждения уходят в глубину веков и помнят таких учеников как Вольтер, Руссо, Марию Кюри, и даже самого Фому Аквинского.

Лишь сама французская революция смогла, но и то, лишь на некоторое время, остановить научную жизнь в его стенах. Но к счастью, всего лишь спустя пару десятилетий после её кровавой реформы, этот университет снова расцвёл, и превратился в крупнейший образовательный центр, в котором в настоящее время и трудился, один из лучших друзей Владимира Степановича Аваковского. — Жан Лурье, доктор наук, профессор, автор многих наискучнейших книг, и таких же архиважных научных работ. Лауреат всевозможных научных премий и наград.

Но, не смотря на всё это — очень хороший человек. И самое главное, по настоящему большой специалист по древним языкам и культурам мира.

Познакомились будущие профессора, ещё в бытность Советского Союза, на совместно проводимых раскопках в Камбодже, под эгидой ЮНЕСКО и ООН. В те самые времена, когда она ещё называлась Кампучией.

Владимир Степанович, прикрыв на минутку глаза, как сейчас вспомнил ту встречу. Молодых, но очень амбициозных и перспективных археологов…

* * *

…Это был один из тех нестерпимо жарких, душных и безоблачных дней, на берегу внутреннего озера, в храмовом комплексе Ангкора.

На свисающих с каждого дерева, и буквально с каждого камня, только что обнаруженной древней постройки лианах, голосили вездесущие и неугомонные обезьяны. Эти коварные создания, очень быстро понявшие слабость этих людишек, и поэтому с непререкаемым видом, требовавшие своего законного угощения, которое иногда им перепадало с «барского стола» научников…

…В водах искусственного озера, возведённого посреди величественнейших построек, давно ушедшими в небытие строителями, плескалось бело-голубое отражение неба…

На этом фоне, очень хорошо мечталось о светлом будущем и грядущих свершениях.

Единственное, что спускало мечтателя с небес на землю было то, что в животе явно ощущался вакуум, нисколько не заполненный той водянистой бурдой, что приготовила местная повариха, Люба. Явно, стырила почти всю тушенку. Падла…

— Добрый день. Я конечно очень извиняюсь, но можно ли Вас отвлечь от глубоких раздумий, и попросить помочь мне управиться с тем обильным обедом, который остаётся в целости и сохранности, по причине того, что моих напарников неожиданно взяли и вызвали в город, в посольство? — вдруг, находясь в полудрёме, услышал на хорошем английском языке Владимир, который тогда ещё не величался при людях Степановичем, по причине своей молодости и отсутствия учёных титулов.

Разумеется, ответ на это мог быть только положительным.

Неподалёку, на импровизированном столике, сделанном из алтарной плиты, возраст которой, возможно исчислялся тысячей лет, были разложены с виду очень аппетитные яства. И самое главное, очень радуя глаз — стояла пара бутылок настоящего виноградного, а не осточертевшего уже рисового, вина.

Хозяином этого, так сказать стола, был молодой человек из иностранного представительства этой же археологической миссии.