Дар Павшего. Восход Черного солнца

И именно это понимание ситуации, и послужило толчком к дальнейшей симпатии, переросшей в дальнейшем в большую дружбу. Хотя у Владимира остались глубокие сомнения в том, что Жан всерьёз поверил про эпидемию малярии.

В итоге, утомленные «глубокомысленной» беседой ни о чём, в очередной раз наполнив свои стаканы, вновь обретённые друзья погрузились в праздное раздумье.

Владимир думал о скотской системе финансирования и общемировой несправедливости, увозившей в невиданные дали бутылочку ароматного вина. А о чем думал Жан, так и осталось неизвестно.

Скорее всего, он думал о своей родине. Сам Владимир о ней бы только и думал, будь у него в кармане деньги на хорошее вино…

Между тем, над остатками обеда стали кружить полчища мух, а также активизировалась одна из самых смелых обезьян, и не дожидаясь особого приглашения стащила пол яблока и шоколадную конфету, на которую Владимир строил свои собственные планы.

И чтобы этот, пока-что единичный факт внешней агрессии, не перешел в полномасштабное наступление, пришлось встать, и с криками размахивая руками восстановить должный status quo.

Посмеявшись над этой ситуацией, которая немного разрядила атмосферу сложившегося застоя, стали сидеть дальше.

— Если не секрет, то над чем вы сейчас работаете? — снова, для поддержания разговора спросил Владимир.

— Нет, не секрет. Ты не поверишь, но мы наконец то нашли нечто интересное. Но извини, пока подробности не расскажу. Не потому, что не доверяю, а потому, что это ещё находится на грани непонятного. Обнаружили обширную надпись, выполненную очень искусно, и замечательно сохранившуюся. А, что это за надпись — никто понять не может.

Завтра наш научный руководитель из столицы приедет и посмотрит. Не понимаю, как они смогли в те времена такую шлифовку выполнить. Я нечто подобное в Луксоре видел, но чтобы здесь?

Но, знаешь, давай-ка ты подходи сюда же в следующий вторник. Я надеюсь, что-то уже прояснится, и уже можно будет рассказать об этом поподробнее…

* * *

Однако, как это иногда и случается в реальной жизни советских аспирантов, этим планам не суждено было сбыться. Кто-то из его группы, увидев эту идиллическую картину обеда с иностранным специалистом, да ещё и в нетрезвом виде, сообщил местному куратору от КГБ.

И Владимир Степанович Аваковский, будущий профессор археологии, чуть было вообще с треском не покинул поприще науки. Но, к своему величайшему сожалению, покинул место раскопок и был с позором выдворен обратно на родину.

Благо, контактными данными с Жаном Лурье успел обменяться. И затем, в будущем, сумел наверстать упущенное.

Далее была Перестройка, крушение железного занавеса, налаживание международных отношений и тому подобное. В общем, их контакты стали происходить всё чаще и чаще.

Но, как бы то ни было в Кампучии, а после возвращения на родину в СССР, Владимир поначалу даже всерьёз задумывался о прекращении научной деятельности. К счастью, это терзание не продлилось очень долго.

Поработав пару месяцев на стройке в качестве разнорабочего, он быстро пересмотрел своё жизненное кредо, и вернулся в свой институт. Где, к его величайшему счастью, его никто особо упрекать не стал, и он быстро наверстал упущенное время.

В дальнейшем, он сумел полностью восстановить контакты с Жаном. У них были и личные встречи на различного рода симпозиумах и конференциях, а также велась обширная переписка, как дружественная, так и вполне научная.

Конечно же, были и проводимые в различных районах мира раскопки под международной эгидой, где уже встречались не два бывших студента, а два вполне сформировавшихся научных светила.

Неизменным в их встречах оставалось лишь одно — по традиции, всегда на их столе присутствовала пара бутылок хорошего вина. Одна бутылка выставлялась от одного профессора, другая от второго.

Это становится всё интереснее

Владимир Степанович, выйдя из состояния блаженного мечтания подумал, что сейчас как раз и настал тот самый момент, когда следует прикупить бутылочку. А вторая будет его ждать на месте.

По устоявшейся традиции, в гости надлежало приходить со своим вином, а хозяин в ответ предоставлял своё. Затем вина сравнивались по вкусу и качеству и тот, кто проигрывал в этом состязании, шёл в магазин за новой партией.

В последние пару встреч, он оказывался проигравшим в этом неформальном состязании, и теперь очень не хотел снова оказаться в роли «гонца». И хотя он никогда не считал, что при выборе вин нужно знать мельчайшие подробности возделывания виноградников и точно знать, чем отличаются белые вина от красных и красные от розовых и т. д., и т. п. Но, базовые представления о географических и климатических особенностях винодельческих регионов конечно не помешают. Поэтому в этот раз он подготовился в теории, а что из этого выйдет, покажет практика.

Конечно же, это никогда не являлось его самоцелью, и уж тем более никогда не возводилось им в культ. В вине он признавал лишь вкус. И не факт, что дорогое для него было всегда вкуснее дешёвого. Везде можно было находить свои плюсы и минусы.