Читаем Дар слов мне был обещан от природы полностью

                Минуты убегают в пустоту.Их не вернуть для радости иль грусти,Как не вернуть забытую мечту.

Золушка

(строго)

Но мне пора идти.

Принц

                  А где мы сноваУвидимся?

Золушка

(задумчиво)

                  Сегодня я пойдуПешком. Так в Александровском саду.

Принц

Ну хорошо. Держите слово.

Золушка уходит.

Принц

Ее шагов еще не замер звук,А я готов уж бредить новой встречей.Мне нравятся изгибы тонких рукИ детские, приподнятые плечи,И огонек забрезживший в очахПри мысли о назначенном свиданье.И даже в вразумительных речах,Хоть смысла нет, но есть очарованье.

Художник выходит из-за мольберта и обращается к Принцу.

Художник

Случайно я подслушал разговорВаш с девушкой, и рад чрезвычайно.Не сетуйте. К чему теперь укор?К тому же все удачное случайно.Пример — картина эта. ТемнотаРодила эти странные фигуры.Но подойдите ближе: есть черта,Граница между ними и натурой.Туда, где торжествует полумрак,В тот дивный мир, блаженный и обманный,Теперь легко и просто сделать шаг.Вам кажется, быть может, это странным?Ведь Вы еще немного волшебстваИ чар старинных силу не узнали.У них свои бесспорные права,Хотя на них наброшены вуали.Вы тайну позабытую открытьТеперь с моею помощью могли бы,Решайтесь же! Угодно закурить?

Художник лезет в карман за папиросами.

Принц

Так Вы — колдун? Я не хочу, спасибо.

Художник

Решайтесь же! Унылый мир земнойСтрашней и злее дебрей полутени.Там лег закат последней желтизнойНа храма оскверненного ступени.Вечерняя святая тишинаСкрипучим гулом радио разъята,И мудрая, старинная стенаОскорблена пощечиной плаката.

Принц

Но там заря, и там на берегуНевы она блестит на крышах, окнах,На сером камне, розовом снегу.Там воздух весь в светящихся волокнах.И там тепло; здесь холоднее льда,Хотя, сказать по правде, интересно.

Художник

Остановитесь, Вам не все известно!Внимательно вглядитесь вот сюда.

Художник подталкивает Принца к картине, где фигуры начинают двигаться и освобождают Принцу место на скамье. Входит Ванька Свист.

Свист

Сюда не заглянет легавый;В музеях не ищут воров.Так что же, не вредно похаватьКультуры больших фраеров.Немало картин, а без толка.Плюю я на эти дела!У Маньки в Ростове наколкаВ натуре красивше была.

Видит папиросы на мольберте. Высыпает их из коробки в карман, а коробку кладет сверху; взглядывает на Художника.

Художник

(Принцу)

Там, на пире, между королямиПринца нет.Принц опутан дольными сетямиВот уж двадцать лет.Вас давно забытое не гложет;Мил наземный смрад.Но лишь один наркоз, лишь синий дым                                                        поможетВам уйти назад.Папиросы лежат на мольберте,Жалко мне их, но Вам подарю.

Принц

Перейти на страницу:

Все книги серии Неизвестный XX век

Похожие книги

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
Жизнь Пушкина
Жизнь Пушкина

Георгий Чулков — известный поэт и прозаик, литературный и театральный критик, издатель русского классического наследия, мемуарист — долгое время принадлежал к числу несправедливо забытых и почти вычеркнутых из литературной истории писателей предреволюционной России. Параллельно с декабристской темой в деятельности Чулкова развиваются серьезные пушкиноведческие интересы, реализуемые в десятках статей, публикаций, рецензий, посвященных Пушкину. Книгу «Жизнь Пушкина», приуроченную к столетию со дня гибели поэта, критика встретила далеко не восторженно, отмечая ее методологическое несовершенство, но тем не менее она сыграла важную роль и оказалась весьма полезной для дальнейшего развития отечественного пушкиноведения.Вступительная статья и комментарии доктора филологических наук М.В. МихайловойТекст печатается по изданию: Новый мир. 1936. № 5, 6, 8—12

Виктор Владимирович Кунин , Георгий Иванович Чулков

Документальная литература / Биографии и Мемуары / Литературоведение / Проза / Историческая проза / Образование и наука