Дар ученичества

Толстый купец, погрязший в чрево- и самоугодии, не забывает о спасении души и при виде бедной монахини с кружкой бросает сотенную на весы милосердия Божия.

Органчик цивилизации тихо играет свою изысканную мелодию. Для всех есть местечко на корабле демократии, все добротно, все предусмотрено, чтобы избежать крушения.

И вот катастрофическую раздвоенность и внутреннюю подпорченность общества, взлелеянного дарами христианства, выражает в рассказе фривольная партия маркиза, пропетая студенткой:

“Весь мир земной

Ждал охотно

хоть мимолетной

Встречи со мной”.

Смысл жизни в страсти — этот гордый вызов бросала девушка окружающим добропорядочным лицам.

Эмансипированная барышня? Но, по словам автора, она — “вдумчивая и серьезная,простая душа”. Почему же ей предназначено в рассказе олицетворять общую болезнь европейского духа?

Юная красавица ищет любви. В ее возрасте естественно быть влюбленной, но — весь вопрос — в кого? Ошибка в выборе грозит искалеченной судьбой.

“Наука страсти нежной”, разлитая в мире, философия, искусство, достижения разума кажутся многообещающим избытком сил, кажутся мудростью. А любовь к Богу, на которой вырос христианский мир, представляется пресной водой, чем-то прошлым и уже необязательным.

Подобное опасное и обманчивое состояние присуще расцветающему организму, но именно оно характерно для русского общества начала XX столетия.

Отказ от любви, потому что она — крест, а переживать влюбленность легко и приятно, стал жизненной позицией миллионов.

Богатые ловкачи, атлетически сложенные мерзавцы, смазливые коммерсанты, недавние герои Диккенса и Достоевского, превратились в идеологов и учителей, насаждающих новую красоту и новую нравственность.

И в соответствии со всеми передовыми веяниями — на подвернувшемся случайно Евангелии — девушка загадывает о будущем женихе.

— Небесном, — пророчит попутчик-монах. И попадает в цель.

Конечно, Олимпиада Назаровна (так зовут героиню) не думала о монастыре; ее чувства искали вполне земного избранника. Но оказалось, что счастье для нее невозможно без надежности, без верности, без чистоты. А это уже ступеньки, по которым сердце восходите вечности, к единственной своей опоре — вере в Творца.