Дар ученичества

В пустынях подвижники проводили жизнь в одиночестве, в строгом уединении и безмолвии, отрешившись от всего земного. Многие не сообщались и не виделись с людьми нередко всю жизнь. В сонме их встречаются и жены-отшельницы. Это были сокровенные рабы Божий, неведомые миру, — их знал только единый Господь. Некоторые из них, спасавшиеся в пещерах, так и отходили в другой мир, не знаемые никем. Неизвестны остались и имена многих пустынников; по Божиему смотрению их открывали как бы случайно другие подвижники и поведали о них миру [ 69 ]. Во время цветущего состояния подвижничества в Святой Земле пустынников и отшельников было, как видно из церковно-исторических сочинений, бесчисленное множество. Некоторые из них были великие подвижники, дивные по духовным совершенствам и благодатным дарам. Они сделали известными и прославили самые незначительные и неведомые дотоле места. Приснопамятны поэтому в летописях христианской церкви и самые эти места, как места необыкновенных подвигов великих пустынножителей.

Известнейшие в Святой Земле иноческие пустыни были: Иерусалимская, Елеонской горы, Иорданская, Рува, Каламонская, у Мертвого моря и Кармильская [ 70 ].

* * *

Григорий сперва водворился в одной из ближайших к Иерусалиму пустынь. Спустя три дня, по Божиему смотрению, он натолкнулся на некоего черноризца. Был полдень, по восточному счету — шестой час дня, раскаленный воздух заставлял все живое искать тени, солнце жгло немилосердно, и камни пустыни от сильного зноя не дозволяли ступать по ним [ 71 ], а монах стоял на молитве... [ 72 ]

Уразумев духом, что юноша ищет спасения, пустынник подозвал его к себе и спросил:

— Куда идешь, чадо?

— Куда Христос поведет, в эту пустыню.

— Поди со мною, чадо, — предложил неизвестный.

И разговор, как и нужно было ожидать от отшельника, на этом оборвался.

Шли они 20 дней. Наконец пришли в некое место, откуда черноризец указал Григорию на стоящую далеко вдали келью с двумя финиковыми пальмами перед нею и сказал:

— В этой келье пребывает великий отец. Итак, если хочешь, чадо, спастись, то иди к нему, а мне нужно идти в иную страну.

И, поклонившись друг другу, разошлись...

Григорий направился к хижине старца. Наконец-то Бог довел его до совершенного руководителя духовной жизни! Вот где он познакомится с опытом деятельного подвижничества и тайнами созерцания, пройдет мудрую школу рассудительного подвижничества, противостоя грубым и тонким козням врага под покровом духоносного могущественного наставника!.. Григорий шел по зыбучим пескам пустыни, тишину которой, казалось, ничто здесь не должно было нарушить.

Но, чу!.. От далекой кельи великого старца ясно донеслось пение. И пел не один человек, а как бы множество народа... Григорий удивился. Откуда быть в пустыне такому хору?.. Но чем ближе подходил Григорий к келье святого, тем пение все более стихало. Вот он уже ясно слышит, что не толпа поет, а только... трое. И еще больше юноша поразился, когда, подойдя к дверям старца, он услышал, что поет только последний и никаких других голосов не слыхать. Святый кончил петь [ 73 ] девятый час: день клонился к вечеру. Григорий стал у дверей, но постучать не осмелился. Священный трепет обнимал его душу и тело.

По скончании своего правила пустынник выглянул наружу и увидел стоящего юношу. Святый тотчас познал духом, кто он, и сказал:

— Чадо Григорий, войди сюда. Тот устрашился, услыхав, что старец зовет его как давно знакомого человека. Войдя в келью, он увидел только одного этого старца, и больше никого. И дивился, раздумывая над тем, что слышал пение как бы многого народа, а на самом деле в келье, кроме старца, никого больше не было. Тогда Григорий понял, что со святым отцом пели ангелы.

— Помилуй мя, отче, и моли о мне грешном, да спасет Бог мою душу...

Григорий пал к ногам святого старца и со слезами умолял его помочь ему спастись.

— Бог да помилует тебя, чадо, и подаст воздаяние за труды твои.

Так состоялось святое знакомство Григория и началось руководство у одного из тех, ихже не бе достоин (весь) мир, как удостоверяет апостол Павел (Евр. 11, 38), которые в пустынех скитающеся и в горах и в вертепах и в пропастех земных. Не в городах, не в культурных центрах, не посреди общественных служении, но в глухой пустыне, куда нет дорог, а путь — по звездам и солнцу, нашел Григорий душу, очищенную от всех страстей, прозрачную, как кристалл. Только вдали от страстей мира сего можно достигнуть состояния читать мысли и сердца людей, как раскрытую книгу, и молиться с дерзновением за грехи людские.

Григорий пробыл у пустынного старца четыре года. Старец этот был не простец, а человек ученый. Кроме духовной мудрости, он в совершенстве знал и мирскую.