Дар золотому дракону

Над её плечом тут же возник светящийся шарик, который помогал не споткнуться, потому что в большой пещере стоял сумрак. Из входа в ту пещеру, что я про себя окрестила хлевом, слышалось недовольное гоготанье гусей.

— Нужно птицу покормить, — вспомнила я.

— На обратном пути покормим. Заодно покажу тебе, где здесь у нас туалет и ванная.

— Туалет и ванная?

— Нужник и баня, — пояснила девочка.

В этот момент мы подошли к одной из «дверей», которая неярко светилась в темноте. Погасив наш шарик, Нивена за руку подвела меня ко входу в очередную пещеру и остановилась на пороге. И я тоже замерла, рассматривая невероятную картину, открывшуюся мне.

Пещера была довольно большая, но при этом низкая, если сравнивать с «двором». Её дальняя часть тонула во мраке, но и того, что освещал одинокий шарик, который плавал над плечом сидящего к нам спиной Эйлинода, было достаточно, чтобы увидеть, что именно её заполняет. Каменный пол толстым слоем укрывала солома, а на ней…

— Яйца? — выдохнула я.

— Да, — шепнула Нивена. — Тише, не будем мешать Эйлиноду.

Я снова огляделась. Да, на сене, в аккуратных гнёздышках, лежали огромные яйца. Размером, наверное, с ведро, только уже и длиннее. И форма странная — не как у птиц, а как у муравьёв: вытянутая, и оба конца одинаковые. И яиц было много, очень много. Я попыталась их сосчитать, но сбилась. Ещё я заметила, что несколько яиц почему-то лежала отдельно, в сторонке.

— Жизнь потихоньку налаживается, Финиена, — послышался голос Эйлинода. Я вновь взглянула на него и увидела, что он поглаживает одно из яиц. — Керанир слетал в человеческую деревню и забрал там дары. Так что у нас теперь есть мясо, молоко, куры. И ещё он принёс человеческую девушку. Её зовут Аэтель. Она вкусно готовит. Конечно, не так вкусно, как ты, с тобой никто не сравнится, но всё равно, можешь теперь за меня не волноваться. Старейшина, наверное, рассердится на Керанира, но мы убедим его оставить девушку. Она нам нужна.

— Пойдём, — шепнула Нивена, уводя меня. А я почувствовала, что на глаза наворачиваются слёзы — этот разговор Эйлинода с женой, которая и не жива, и не мертва, пронял меня до печёнок.

Мы насыпали зерна курам и гусям прямо в клетки, и поставили им туда миски с водой. Конечно, им там очень тесно и неудобно, но большего мы сегодня сделать для них не могли. Нивена пообещала завтра перенести их в птичник, только его нужно приготовить. А ещё она обещала показать мне выход из пещеры на улицу. Не тот, через который мы прилетели, а другой, с лестницей. Я прикинула, сколько же мне придётся пройти ступенек, вздохнула, но возражать не стала — не обязательно ходить этим путём, но знать его необходимо.

Когда мы вновь вернулись «в дом», Нивена уселась на странную мягкую лавку, которую они называли диваном, и, похлопав по нему, предложила мне сесть рядом.

— Спрашивай. У тебя ведь много вопросов?

— Что случилось? Что у вас произошло?

— Что произошло? Кое-кто решил поиграть в бога и сгубил почти весь клан, вот что у нас случилось, — Нивена устало вздохнула и откинулась на спинку дивана. — Чтобы тебе стало понятно, я расскажу кое-что о нас. Но ты должна поклясться, что никогда и никому не расскажешь то, что сейчас узнаешь.

— Клянусь, — кивнула я.

— Не так, — Нивена протянула мне ладонь, на которой плясало небольшое пламя. — Держи свою ладонь над огнём. Не бойся, он не обожжёт. И повторяй за мной: клянусь своей жизнью, что никогда никому не расскажу то, что узнаю о драконах.

— Клянусь своей жизнью, что никогда никому не расскажу то, что узнаю о драконах.

— Ни под пытками, ни по глупости, ни под воздействием алкоголя.

— Чего?

— По пьяни.

— А-а… Ни под пытками, ни по глупости, ни по пьяни.

— А если нарушу клятву, то в ту же секунду сгорю на месте.

— А если нарушу клятву, то в ту же секунду сгорю на месте, — старательно повторила я. И как только прозвучало последнее слово, маленький огонёк вдруг вырос и охватил мою ладонь. Но больно не было, я даже дёрнуться не успела, как огонь снова стал маленьким, а потом исчез в сжавшемся кулачке девочки.

— Огонь принял твою клятву. Если ты её нарушишь, он тебя найдёт.

— Не нарушу! — что-то мне жутковато стало. Я и не собиралась никому ничего рассказывать, да и пока я здесь — рассказывать-то и некому, но всё равно, страшно, вдруг и правда кто-нибудь пытать станет? Уж лучше здесь насовсем остаться.

— Итак, слушай. Мы, драконы, живём очень долго. Около тысячи лет, примерно.

— А это сколько? — такое число я не знала.

— Ты умеешь считать, Аэтель?

— Да. До ста!

— Это хорошо. Тысяча — это десять раз по сто.

— Ничего себе! — теперь я по-настоящему впечатлилась. У нас и ста-то никто не живёт, а тут — целая тысяча! Это же сто, плюс сто, и ещё… — я загнула все пальцы и поняла, что даже не могу себе представить, насколько это долго.

— Только вот, в отличие от людей, мы взрослеем и стареем только сто лет из этой тысячи, — Нивена взяла мои руки и загнула один палец, — а остальные девятьсот, — тут она провела пальчиком по оставшимся не загнутыми пальцам, — не меняемся.