Дар золотому дракону

И правда — бой-баба, получше рассмотрев Хродвину, — а кого ж ещё? — я признала правильность данного ей прозвища. Лет тридцати или старше, высокая, полная, мощные руки и плечи, которые скорее подошли бы мужику, причём, тому, кто занимается тяжёлым трудом, например, кузнецу. И правда — в батю пошла, бывает же! Жирные щёки, маленькие, близко посаженные глазки, жидкие сальные волосы, зализанные в пучок — на такой только под угрозой смерти и жениться.

— Госпожа Суини? — уточнил Диэглейр.

— Она самая, — кивнула женщина, разглаживая подол платья. — Жена шорника Оерика. Лучшей упряжи не найдёте во всей округе, а может, и в городе. Пройдите в мастерскую, господин, посмотрите…

— Нет, — жестом остановил её мужчина. — Мне не нужна упряжь. Я приехал, чтобы забрать находящихся на вашем попечении Эйкина и Илбергу Бирн.

— Забрать, — растерялась женщина, но тут же недобро прищурилась. — С чего это господину понадобились эти щенки? От них проку никакого, зато жрут, как не в себя.

— Это уже не ваша забота. Будьте добры, приведите детей и соберите их вещи, — голос Диэглейра звучал холодно.

— Никуда я их не отдам, вот еще выдумали. Будут тут всякие приезжать, кровиночек наших забирать, — тон женщины резко изменился. — Они ж мне как родные, не отдам я их, тем более — невесть кому. Правов таких не имеете — детей из родной семьи забирать!

— Что-то как-то резко у неё щенки в кровиночек превратились, — шепнул мне на ухо Фолинор, поверх моего плеча наблюдая за тем, что творилось во дворе, из повозки всё было отлично видно поверх забора.

— Не хочет бесплатных прислужников терять, — шепнула я в ответ.

— У меня есть все права, — доставая из внутреннего кармана сюртука какие-то бумаги, ответил Диэглейр. — Я выкупил семью Бирн на аукционе, где они были проданы за долги, вот купчая. А поскольку Кутберт сбежал, не отработав долг, то, по распоряжению судьи Риган, я забираю детей в счёт возмещения ущерба. Вот документ. Надеюсь, читать вы умеете?

— Конечно, — с вызовом ответила женщина, взяла обе бумаги и стала внимательно их изучать. Но даже из повозки я увидела, что одну из бумаг она держит вверх ногами.

— Откуда они у него? — удивилась я. Ни к какому судье мы точно не заезжали, просто не успели бы.

— Думаю, купчую он взял у Эльрода, а подделать распоряжение судьи не так и сложно, кто здесь сможет проверить, настоящий ли документ или нет, — так же шёпотом ответил муж.

— Как видите — всё по закону, — криво ухмыльнулся Диэглейр, забирая бумаги назад и пряча в карман. — Приведите детей.

— Да какой с них толк-то? — сделала последнюю попытку женщина. — Они ж мелкие, какие с них работники?

— Ничего, подрастут. А пока вполне смогут огород поливать и детей нянчить, думаю, справятся. Приведите детей, я тороплюсь.

— Эйкин! Берга! А ну подьте сюды, живо! — заорала женщина так, что у меня в ушах зазвенело.

Открылась дверь дома, и на крыльцо вышла худенькая девочка лет семи, с трудом держа на руках крупного младенца, младше Лани, но заметно толще её и даже на вид тяжелее. И как Илберга её подняла и не переломилась? За подол девочки, хныча, держалась другая малышка, постарше, толстая, с такими же, как у матери, жирными щеками, в которых утонули крошечные глазки.

— Чего она ноет? — недовольно спросила Хродвина.

— Тоже на руки хочет, — не поднимая глаз, едва слышно ответила Илберга.

— Так возьми и успокой! — не сделав даже шага к дочерям, дёрнула плечом женщина. Девочка вскинула на неё удивлённые глаза, потом взглянула на малышку, которая, хоть и была ей немного выше пояса, весила, наверное, больше неё.

— Нет, — Диэглейр решительно подошёл, вынул из рук Илберги младенца и, подойдя к Хродвине, сунул его ей в руки, та от неожиданности взяла. — Поскольку это теперь моя девочка, ваших детей она нянчить больше не обязана.

— Ваша? — ошеломлённо пискнула Илберга.

Мужчина присел на корточки и заглянул ей в глаза.

— Моя. Ты поедешь со мной к своей маме и сёстрам, они живут у меня, и теперь ты тоже будешь жить с ними.

— К маме? — недоверчивость в глазах девочки постепенно сменялась восторгом. — Правда? А Эйкин?

— И он тоже. Кстати, — Диэглейр повернулся к Хродвине, — где мальчик?

Сердито запыхтев, но не решаясь что-то возразить, женщина опустила ребёнка на землю и широким шагом прошла куда-то между домом и каким-то другим строением, то ли сараем, то ли мастерской, непонятно. Рядом с дверью висели какие-то ремни, словно заготовки для упряжи, но куры свободно заходили в раскрытую дверь строения. Ладно, не важно.

Из-за дома снова раздался рёв Хродвины, призывающей Эйкина, а чуть позже она появилась, ведя за ухо тощего мальчишку лет девяти-десяти на вид, растрёпанного, в поношенной, грязной, а местами и рваной одежде, с синяком под глазом и большим ведром в руке.

— Я что, за тобой по всему огороду бегать должна, отродье неблагодарное? Когда зову — должен сразу бежать.

— Я на реке был, воду набирал, — оправдывался парнишка.