Дар золотому дракону

— Поговоришь у меня, — рука женщины отпустила ухо мальчика лишь для того, чтобы дать ему подзатыльник, да такой, что тот не удержался на ногах и обязательно бы упал, не подхвати его Диэглейр.

— Прекратите, — рявкнул он на женщину. — Напоминаю, что теперь это моё имущество, и нанося ему вред, вы причиняете мне ущерб. Может, тоже хотите в долговое рабство?

— Нет, — пробурчала женщина, зло глядя на Диэглейра. — Прощения просим, господин, только намаетесь вы с этим неслухом, помяните моё слово.

— Это уже не ваша печаль. Принесите вещи детей.

— А нету у них вещей, берите, в чём есть, — подбоченилась женщина.

— Брешет, — буркнул Эйкин.

— Ладно, не важно, — Диэглейр наклонился, вытянул юбку Илберги из цепких ручонок малышки, — та уселась на крыльцо и басовито заревела, — подхватил девочку на руки, другую руку положил на плечо Эйкину. — Пойдёмте.

— Я без Лохмача не поеду, — заупрямился мальчик. — Это моя собака!

— Лохмач? — Диэглейр взглянул на дворнягу. — Ладно, забирай.

— Ещё чего! Собаку не отдам, — возмутилась женщина. — В грамотке той про собаку ничего не написано.

— Его Эрвиг уморит, — всхлипнул Эйкин, кивая на двоюродного брата, который теперь кидался комьями земли в ворону, присевшую на забор.

— Он моего котёночка утопил, — скривилась Илберга, готовая расплакаться. — И Лохмача тоже убьёт.

Диэглейр вынул из кармана монету и кинул под ноги Хродвины.

— Я покупаю у вас эту собаку. Забирай, — это уже Эйкину.

Мальчик кинулся отвязывать собаку, но тут на него с кулаками налетел Эрвиг. Он был младше, но крепче и упитаннее брата, а потому сумел сбить его с ног, и мальчишки покатились по земле, мутузя друг друга. Хродвина подбежала к ним и схватила Эйкина, который оказался сверху, за волосы, но её руку перехватил Диэглейр. Отпихнув женщину от мальчишек, он сунул всхлипывающую Илбергу в руки Фолинору, который в мгновение ока оказался рядом, подхватил Эйкина, забросил себе на плечо, а другой рукой оторвал верёвку от будки. И не успела я глазом моргнуть, как мужчины, дети и собака ввалились в повозку, а извозчик, не дожидаясь команды, стегнул лошадей.

— Отдай собаку! Отдай, моя! — раздался визг позади, и, выглянув в так и не закрытую дверь, я увидела бегущего за повозкой Эрвига.

В отличие от младшей сестры, ревел он высоко и тонко. Поняв, что догнать повозку не получится, он подхватил с земли камень и бросил нам вслед, но не добросил. Я не видела, что было дальше, потому что Фолинор утянул меня внутрь и захлопнул дверь.

Я огляделась. Дети сидели напротив нас, собака жалась к ногам мальчика, все трое встревоженно смотрели на нас и на Диэглейра, который сидел с ними на одной лавке. Да уж, как-то всё получилось… не очень. Наверное, дети напугались того, как их увезли. А Эйкин даже не знает, куда и зачем. Но молчит, не спрашивает. И Диэглейр тоже смотрит на меня немного растерянно. Нужно как-то сгладить впечатление детей от случившегося.

— Хотите пряник? — спросила я и, как и ожидала, дети оживились и закивали. Ещё бы, какой ребёнок откажется от пряника, да ещё печатного, с глазурью и сладкой начинкой.

Пока дети жадно ели пряники — Эйкин потихоньку совал куски Лохмачу, который заглатывал их, не жуя, а мы делали вид, что этого не замечаем, — я рассмотрела их внимательнее. Тощие, неумытые, нечёсанные. Одежда грязная, в пятнах, кое-где порванная, при этом материя вполне добротная, на платье девочки вышивка у горла, видно, что когда-то это были хорошие вещи, только вот если два месяца ходить в одном и том же, и огород поливать, и детей нянчить, любая вещь вскоре в тряпку превратится. Кажется, Диэглейр подумал о том же.

— Дома много детских вещей, думаю, подберём нужного размера. Вот только я не сообразил взять с собой хоть что-нибудь, не думал, что детей отдадут без единой смены белья.

— Тётка Хродвина всю нашу одежду припрятала для своих детей, — сказал Эйкин. — Я слышал, как она соседке говорила, что незачем такие хорошие вещи этим захребетникам давать, перебьются. Только моя-то одежда на Эрвига всё равно не налезет.

— Что-нибудь придумаем, — это я Диэглеру. В конце концов, дети носили эту одежду два месяца, ещё за день ничего не случится. — Бывают такие люди, — это уже мальчику, — готовы отобрать чужое, даже если им самим это не нужно.

— Это да, — кивнул мальчик и снова принялся за пряник.

— Нужно заехать куда-нибудь и нормально поесть, — сказал Фолинор. — Кажется, по дороге я видел почтовую станцию, там обычно неплохо кормят.

Диэглейр обернулся и, приоткрыв окошко, велел извозчику остановиться на почтовой станции. Мальчик с любопытством всё это выслушал и спросил:

— А нам долго ехать?

— До города — около двух часов, — ответил Фолинор. — Но дальше поплывём на корабле, на месте будем завтра к вечеру?

— На корабле? — глаза мальчика загорелись.

— Да. Не хочешь узнать — куда?

— Мы к маме едем! — воскликнула Илберга. — И к Аннис с Саннивой.

— К маме? — Эйкин недоверчиво прищурился. — Почему? Их же всех продали в рабство.