Дариен

Дидс старался изобразить изумление в ответ на ужасные обвинения, но с каждой секундой его шансы уцелеть значительно уменьшались. Тут и там попадались группы людей, требующих немедленного правосудия. Они оттаскивали Бессмертных в сторону и избивали кулаками и ногами до полусмерти, превращая их в куски мяса. Никто не пытался их остановить, насколько Дидс видел. Мерзкое занятие, но никаких личных счетов. Просто Дариен – жестокое место, где всегда приходится платить полную цену.

Во дворце Дидс перебил немало стражей, но, судя по всему, этого оказалось недостаточно. Он ничего не сказал, когда подозвали дородного мужчину, голова которого была наполовину обмотана окровавленными бинтами. Он наклонился и понюхал пальто Дидса: ткань сильно пропиталась запахом дыма. В не скрытом под бинтами глазу мужчины Дидс увидел собственную смерть, и сердце у него упало.

– Да. Он был там, – сказал мужчина. И после этих слов возражений стрелка уже никто не слушал.

Дидса поволокли вдоль дороги, прочь от стражей Харта, назад к западным вратам. Он видел угрюмую злость на лицах людей, не сумевших защитить короля Йоханнеса. Стыд и злобное удовлетворение тоже читались на их лицах, и это не сулило стрелку ничего хорошего. Он скривился, заметив, что один из конвоиров несет моток веревки, на ходу разматывая ее. Похоже, они подыскивают место, где его повесить. Дидсу до сих пор не верилось, что его мать была права. Он и впрямь закончит жизнь в петле.

Несмотря на дурное предчувствие, он не мог перестать оглядываться по сторонам: вместе со своими конвоирами Дидс вернулся к западным вратам и увидел все разрушения. Он находился в самой гуще событий, когда атака только начиналась. Но, похоже, когда он ушел вслед за Элиасом Постом и генералом, ситуация усугубилась.

Он присвистнул от изумления, глядя на тлеющие угли и куски щебня, разбросанные повсюду. Один из стражей ударил его по лицу, и из носа пошла кровь. Дидс многое отдал бы за то, чтобы ему освободили руки. Некоторые строят из себя храбрецов лишь тогда, когда имеют дело со связанными пленниками.

Стрелок оглядел царящее вокруг разорение, словно нарисованное на картине. Тела лежали повсюду, даже на ступенях, ведущих на стену возле западных врат. Внизу стояла неизвестная женщина в пышном платье, явно из благородных, а вокруг нее ровными рядами выстроились солдаты. Он не знал леди Саллет в лицо, но узнал цвета ее дома в одеждах солдат. Глаза Дидса расширились, когда он увидел шагающих взад и вперед огромных Зеленых воинов; они высматривали, не грозит ли что их хозяйке. Стрелок с благоговением покачал головой. Он знал, что генерал собирался повергнуть их при помощи пушек, но единственный шанс затерялся в хаосе, который творился у ворот.

Дидс вздохнул, вдруг почувствовав дикую усталость, и понял, что едва держится на ногах. Быть может, пора прекращать бороться. Он вспомнил древнюю историю о каком-то страдальце, которого заставили тащить на спине крест, а затем на этом же кресте и распяли. Эта мысль возникла у него в голове уже давно, еще тогда, когда он сравнивал себя с апостолом. Дидс подумал, что теперь он похож на того несчастного с крестом. И ему хотелось лишь одного: скинуть с себя ношу и уснуть.

Его блуждающий взгляд остановился на трех фигурах, сидящих на лавке в тени ворот. Элиас смотрел прямо на него. Охотник был красный, словно дьявол, он обнимал дочерей, сидящих по обе стороны от него. Цепи валялись рядом на земле, там, где он их бросил.

От этого зловещего взгляда Дидс вздрогнул. Ни один из его измотанных стражей не сможет остановить охотника, если тот решит встать и подойти к нему. Дидс цокнул языком. Именно от таких мыслей генерал и оказался на грани безумия и, быть может, именно из- за этого не смог удержать город. Ты либо живешь, либо умираешь. К чему лишние волнения? Дидс поднял голову и кивнул Элиасу. В ответ красный человек встал, протянув руки к дочерям. Он не сделал никакого заметного знака, и Дидс вдруг понял, что он тоже может изобличить охотника.

В конце концов, во дворце он был не один. Не важно, кто сделал роковые выстрелы, Двенадцать Семей все равно заинтересуются Элиасом. Дидс понял, что охотник боится, не укажет ли он на него пальцем. На секунду его охватило желание сбросить Элиаса в ту же яму, в какой оказался и он сам.

Но он покачал головой, отвернулся от Элиаса и его дочерей и поплелся за ворота. Оглянувшись, Дидс не обнаружил на лавке никого. Цепи остались лежать на том же месте, отметил он.

Один из стражей перебросил веревку через перекладину балкона, который нависал над улицей. Дидс презрительно наблюдал за тем, как его тюремщики завязывают знакомый узел, формируя петлю, хотя страх тем временем рос внутри его. Его ждет не перелом шеи и быстрая смерть, нет, они готовят для него иное. Он представил, как будет корчиться и поворачиваться в петле, пока остальные глазеют, как он умирает, и пришел в ярость от этой мысли. Когда его схватили под руки, он был в исступлении. Он не мог подобрать слов, которые стоило бы сказать напоследок.