Дарий Великий заслуживает большего

Стадион взорвался – во всяком случае, та его часть, где сидели наши родители и друзья. Все-таки за игроков в соккер в Чейпел-Хилл болело куда меньше народу, чем за команду по американскому футболу.

Папы на трибунах не было. Его рейс задержали.

Ребята сгрудились вокруг Чипа, все смеялись, хлопали друг друга по плечу, давали «пять» и заключали в потные объятия.

Я держался чуть поодаль. Сам не знаю почему.

Но это заметил Джейден. Он рассмеялся, втянул меня в толпу, хлопнул по спине и забросил руку мне на шею; Гейб обменялся со мной ударами кулаков, а Чип ухмыльнулся, и я невольно ответил ему улыбкой. И так мы кричали и прыгали, пока не пришла тренер Бентли и не попросила нас успокоиться, чтобы наконец поблагодарить другую команду за игру.

Хотя тренер сама довольно улыбалась.

И пусть лишь на миг, но я перестал грустить из-за того, что папа не смог прийти.

Всего лишь на миг.

Чип догнал меня на стоянке для велосипедов.

– Эй!

– Привет. Отличный гол, – сказал я.

– Да просто повезло.

Я покачал головой.

– Есть планы на вечер? – спросил Чип.

– Мне нужно домой. Сегодня папа должен вернуться.

– Вернуться?

– Ага. Он сейчас работает в Калифорнии.

– Ничего себе. – Улыбка Чипа чуть угасла.

– А что такое?

– Трент собирался зайти. Будем присматривать за Эви, может, во что-нибудь поиграем. Я думал, может, ты захочешь присоединиться.

Я моргнул.

Иногда я решительно не понимал, что происходит в голове у Чипа.

– Ты ведь в курсе, что Трент меня терпеть не может?

– Вовсе нет. И Эви ты нравишься.

– Не думаю, что…

Я не успел договорить – у Чипа зажужжал телефон. Нахмурившись, он прочитал сообщение.

– Прости, мне пора. Похоже, никто не позаботился о том, что мы будем есть на ужин.

– Понятно. Тогда увидимся.

Чип вздохнул.

– Ага. Увидимся.

Как я уже говорил, Циприан Кузумано был для меня настоящей загадкой.

Когда я вернулся, папа как раз доедал остатки хореш карафса. Но стоило мне войти, он выскочил из-за стола, чтобы заключить меня в Объятия Седьмого Уровня.

Я тоже изо всех сил прижал его к себе.

– Привет, пап.

Он на секунду взял мое лицо в ладони, потом поцеловал в лоб.

– Ну как сыграли?

– Выиграли по пенальти.

Папа просиял – и тут же его плечи поникли.

– Мне ужасно жаль, что я все пропустил.

– Да ничего.

Он сжал мое плечо.

– Я почти доел. Заваришь чай, пока я буду мыть посуду?

– Хорошо.

Я сделал нам гэммайтя, и мы устроились на диване смотреть «Семейное дело» – серию, в которой выясняется, что мать Кварка занималась предпринимательской деятельности, хотя законы ференги строго-настрого запрещали это женщинам.

– Как думаешь, что будет, если я начну звать маму «муги»? – спросил я.

Именно так называл свою маму Кварк.

– Я бы на твоем месте не рисковал, – фыркнул папа.

Серия закончилась, но мы не спешили расходиться и продолжали пить чай. Папа обнял меня за плечи.

– Как ты тут живешь?

– Нормально. – Я покусал губу. – Тебя не хватает.

Папа кивнул и вздохнул. Кажется, он пару дней не брился, и сейчас, сидя рядом с папой, я заметил темные круги у него под глазами.

Он выглядел помятым.

И мне это не нравилось.

– Пап, ты в порядке?

– Я? Да. Просто устал.

Но в его голосе я услышал что-то – какой-то не поддающийся определению тембр, – отчего у меня по спине пробежал холодок.

Я почесал затылок.

Папа снова вздохнул.

Стивен Келлнер никогда не вздыхал.

– Дорога выматывает. – Он сжал мое плечо. – И быть вдали от вас… оказалось тяжелее, чем я предполагал. Я бы отказался от этой работы, но нам нужны деньги. – Он побарабанил пальцами по чашке с остатками чая. И еще раз вздохнул. – Прости. У меня сейчас… что-то вроде эпизода. Но все будет хорошо.

– Депрессивный эпизод?

Папа кивнул.

– Я могу помочь?

Он снова сжал мое плечо.

– Нет. У меня все под контролем, и я уже поговорил с доктором Хоуэллом о том, чтобы увеличить дозировку лекарства.

– Давай я попрошу мистера Эдвардса добавить мне часов? Или найду вторую работу?

– Даже не думай. Хватит с тебя школы, соккера и той работы, что уже есть. Это мы должны о тебе заботиться, а не наоборот.

– Но я хочу помочь.

– Ты помогаешь. Тем, что счастлив. Тем, что заботишься о сестре.

– Да, но…

– Никаких «но», – улыбнулся папа. – Все будет хорошо.

– Ладно. – Я не стал спорить.

Папа шумно выдохнул.

– Хватит о грустном. Расскажи, что интересного случилось, пока меня не было.

– Ну… На прошлой неделе мне врезали коленом по яйцам.

Папа поморщился, и рука у него дернулась, как будто он инстинктивно хотел себя прикрыть.

– Но все уже хорошо, не волнуйся.

Он покачал головой.

А потом у него вырвался смешок.

Один, второй – и вот он уже смеялся в голос.

А я радовался, что смог его рассмешить.

Ужасно прозаичный

– Прихватишь еще пару коробок тенчи? – крикнула мне Алексис. – И коробку чая масала?

Я поставил коробку с чаем тенча у двери и вернулся к стеллажу с черным чаем. Там царил полнейший хаос: цейлонские стояли вперемешку с дарджилингами и эрл греями, причем ярлыками к стенке.

Мне пришлось отодвинуть цейлонские чаи в сторону, чтобы добраться до чая масала, который прятался в самой глубине.

– Нашел!

Быстро наведя на стеллаже порядок, я поспешил с коробками в зал.