Дарий Великий заслуживает большего

– Готовится к следующему свиданию, – пробормотал Трент.

Он сказал это достаточно громко, чтобы все услышали, и в то же время достаточно тихо, чтобы тренер Уинфилд ничего не понял.

– Что такое, Болджер?

– Да просто шучу, тренер. Он вчера соснул на поле.

– Что?

– Заснул. И пропустил мяч.

– Хм. – Тренер Уинфилд подозрительно сощурился, но ничего не сказал.

Игрокам в американский футбол подобное поведение всегда сходило с рук.

Снова спортивно-индустриальный комплекс в действии.

– Эй. Дарий вчера двенадцать раз спас наши ворота, – вмешался Гейб. – А ты когда в последний раз отрывал задницу от скамейки запасных?

– Так, все успокоились, – осадил его тренер.

Да, игрокам в американский футбол все сходило с рук, а вот игрокам в соккер не позволяли даже огрызаться в ответ.

Тренер Уинфилд выжидающе навис надо мной, а я поменял ноги местами.

– Келлнер?

– Разгибатели бедра. Тренер Бентли говорила обязательно растягивать их перед бегом.

– Хм.

Больше тренер ничего не сказал. Он пошел проверить, как идут дела у трех десятиклассников из команды по бегу по пересеченной местности. Уверен, они еще перед началом уроков успели пробежать десять-пятнадцать миль.

Я подозревал, что тренер Уинфилд побаивается тренера Бентли: если мы говорили, что она советовала делать то-то и то-то, он всегда ограничивался кратким «хм».

А потом уходил.

– У вас осталось тридцать секунд, джентльмены. Поторопитесь.

Джейден протянул мне руку. Я сцепился с ним большими пальцами, и он фактически поднял меня.

– Не слушай его. – Он кивнул на Трента.

– Даже не думал.

Трент Болджер был варп-ядром без антиматерии, то есть бессильным. Он применял старую тактику, желая сделать меня несчастным, но я вырос. И теперь, чтобы задеть меня, нужно было постараться.

Еще я завел друзей.

А мировоззрение Трента основывалось на том, что я всегда буду одинокой Мишенью.

Тренер Уинфилд дал свисток.

– Побежали!

Я примкнул к Джейдену и Гейбу, и мы потрусили по коридору к боковому выходу, за которым начиналась беговая дорожка. Пять миль означали двадцать кругов. Ребята из команды по бегу по пересеченной местности с тоской косились на обычную дорогу, но во время уроков нам запрещалось покидать территорию школы.

– Что у вас за терки с Трентом? – спросил Джейден, когда мы обогнули полоску гусиного помета, которая протянулась по диагонали через беговую дорожку.

– Понятия не имею. Он начал задирать меня еще в первом классе.

– А тебе никогда не хотелось, к примеру, врезать ему по яйцам?

– Нет. Наверное. Не знаю, – вздохнул я. И, подумав, добавил: – Я столько лет терпел издевательства, что никому подобного не пожелаю. Даже Тренту.

Гейб развернулся и теперь бежал спиной вперед, глядя на нас.

– Да, но мне кажется или в последнее время он совсем зарвался?

– Понятия не имею. – Я посмотрел на Трента: он бежал один перед двумя выпускниками, которые записались на физподготовку только потому, что им нужен был зачет по физкультуре. – Возможно, он злится на Чипа за то, что тот стал играть в соккер. И что теперь он в нашей команде. Прежде они с Чипом всегда играли вместе.

– Они же постоянно вдвоем зависают, – заметил Джейден.

– Ну да, – сказал я, а сам подумал: интересно, как часто в последнее время их «зависание» сводится к присмотру за ребенком.

Может, Трент из-за этого бесится? Или ему нравится сидеть с Эви? Сажать ее на колени, играть в догонялки и слушать, как она заливается звонким смехом.

– Не знаю, есть ли у Трента еще друзья. В смысле, кроме Чипа. Может, он злится из-за того, что приходится делиться.

Я не стал заострять внимание на том, что главным образом Тренту приходится делить Чипа со мной. Что мы с ним вместе делаем домашку. И что я даже ходил к нему в гости. А еще иногда мы сидим рядом в автобусе, и рука Чипа лежит у меня на колене.

Нет, об этом я не мог говорить вслух.

Потому что сам еще не разобрался, как я к этому отношусь.

– Я понимаю, что мы должны поддерживать нашу школьную сборную, – сказал Гейб, – но надеюсь, на следующей домашней игре Тренту надерут задницу.

Я ухмыльнулся.

– Это если он оторвет ее от скамейки запасных.

Старые усталые квиры

Вечером Лэндон порадовал нас очередным кулинарным шедевром – приготовил ризотто со спаржей и итальянской колбасой. После ужина мы решили поваляться в кровати; Лэндон пристроил голову у меня на сгибе локтя, а я положил руку ему на бедро.

Сам он держал руки перед собой. Я любовался голубыми искорками, которые сверкали в его серых глазах, когда на них падал свет от лампы.

У Лэндона Эдвардса были очень красивые глаза.

– Что? – спросил он, озадаченный моим пристальным вниманием.

– Да вот задумался.

– О чем?

– О том, какой ты красивый.

Лэндон широко улыбнулся и потянулся меня поцеловать.

– Ты тоже красивый.

Я покачал головой, но Лэндон ласково взял меня за подбородок и остановил.

– Красивый.

– Спасибо.

– Было бы здорово, если бы ты относился к себе помягче.

Я посмотрел на руки Лэндона, чтобы не встречаться с ним взглядом.

– Иногда я просто ничего не могу с этим поделать.