Дарий Великий заслуживает большего

– Хорошего дня, – пожелал я сестре.

Она подняла голову от тарелки и одарила меня зубастой улыбкой.

– Спасибо.

На велосипедной стоянке я столкнулся с Чипом.

– Привет, – сказал он, но, против обыкновения, не улыбнулся.

С прошлой субботы между нами что-то изменилось.

Я жалел о том, что разоткровенничался.

Хотя нет. Я ведь сказал правду.

Но прежде я не думал, что правда может быть так опасна.

– Привет.

– Миссис Альбертсон уже выложила оценки?

– Да, вчера вечером.

Я почти улыбнулся.

Почти.

– Я получил четверку!

Губы Чипа наконец растянулись в ухмылке.

– Круто.

– Еще раз спасибо за помощь.

– Не вопрос. – Улыбка надолго не задержалась, и на смену ей снова пришло напряженное выражение лица. – Увидимся на тренировке?

Я сглотнул.

– Ага.

Когда я вернулся домой, на миг мне почудилось, что я оказался на Голопалубе.

Слишком уж нереальной была открывшаяся моим глазам сцена.

Лале с бабушками сидели вокруг кухонного стола перед мисками с теплой водой. Рядом белела стопка полотенец, на которой лежали пилочки для ногтей и кусачки, и стояла корзинка с пузырьками лака.

– Мы делаем маникюр! – объявила Лале и помахала ладошками, на которых от воды уже сморщилась кожа.

– Здорово. – Я подошел поцеловать ее в макушку, а бабушку и бабулю – в щеку. – Как дела в школе?

– Хорошо. Мисс Шах такая классная. Представляешь, ее семья из Индии!

– Ничего себе.

– И она сразу правильно произнесла мое имя!

Лале разве что не искрилась от счастья.

– Ты голоден? – спросила бабуля. – Мы сейчас все уберем.

– Не надо.

Лале посмотрела на меня.

– Хочешь, мы и тебе маникюр сделаем.

– Хм, – задумался я.

Теперь на меня смотрели и бабушка с бабулей. А я бросил взгляд на свои пальцы с обкусанной кожей вокруг ногтей. Раньше я никогда не делал маникюр.

– Звучит неплохо.

Бабуля выдвинула для меня стул.

– Садись, принесу тебе миску.

Она капнула в воду пару капель масла чайного дерева – эфирного масла с самым обманчивым названием, поскольку его добывают из растения, которое не имеет никакого отношения к camelia sinensis[16].

Я отмачивал руки, а Лале рассказывала, как прошел ее день: о том, что они читали, о таксономии Блума и «задачах по алгебре».

Я слушал и улыбался. Мне очень хотелось верить, что у Лале с алгеброй не будет проблем, в отличие от меня.

Бабуля взяла мою правую руку и начала приподнимать кутикулу у основания ногтей.

– Прекращай ее обкусывать, – сказала она.

– Прости.

– Ты становишься нервным. Совсем как Стивен.

Я кивнул.

– Ну как, нравится?

– Да, очень приятно.

– Когда я была в твоем возрасте, парни даже не думали делать маникюр.

– Некоторые и сейчас не делают.

– Патриархат во всей красе, – фыркнула бабушка и продолжила красить средний палец Лале в восхитительно яркий оттенок розового.

Закончив приводить мои ногти в порядок, бабуля спросила:

– Хочешь, накрасим, как Лале?

– Пожалуй, нет, – ответил я. И потом вдруг сказал: – А голубой лак у вас есть?

У бабули загорелись глаза. А бабушка достала из корзинки лак симпатичного бирюзового цвета.

– Держи. Ты когда-нибудь красил ногти?

Наконец лак высох, и мои ногти стали чудесного оттенка голубого, который навевал мысли о Йезде и сверкающих на солнце бирюзовых минаретах мечети Джами.

А еще о том, как мы с Сухрабом сидели на крыше душевой в парке, где играли в соккер или иранский футбол.

И о том, как мы с Маму и Бабу пили чай в уютной тишине.

Бабушка настояла на том, что сама помоет посуду, а мы с Лале пошли в гостиную – помочь бабуле собирать пазл.

– Есть кто дома? – неожиданно донесся с кухни мамин голос.

Я даже не слышал, как хлопнула гаражная дверь.

– Привет. – Я кинулся забирать у нее пакеты с продуктами из «Таргета». Поставив их на стол, я пошел достать остальные из багажника.

Когда с пакетами было покончено, я обнял маму, а она поцеловала меня в лоб.

– Подожди.

Мама схватила меня за руки и развернула ладони тыльной стороной вверх.

У меня загорелись уши.

– Нравится? – шепотом спросил я. – Это бабуля накрасила. Мы сегодня вместе делали маникюр.

– Красиво, – ответила мама.

Но ее голос выдавал напряжение, а взгляд…

Взгляд пробудил во мне гадкое чувство, от которого я не мог избавиться.

Что мама меня стыдится.

– Этот цвет напомнил мне о Йезде, – сказал я.

Мама накрыла ладонью мою щеку.

– Мама! Мама! – На кухню прибежала Лале. – Смотри!

Она с гордостью продемонстрировала ногти: цвета фуксии на больших пальцах, к мизинцам они становились розовыми, как жвачка.

– Очень красиво, Лале, – сказала мама. – Как дела в школе?

Пока Лале делилась с мамой впечатлениями о прошедшем дне, я заваривал жасминовый чай.

Но к тому времени, как он был готов, бабуля уже убрала из гостиной пазл, и они с бабушкой сидели, уткнувшись в айпады.

Лале свернулась в кресле с очередной книгой, а мама ушла на второй этаж.

Такое чувство, будто мы долго жили в статичном пузыре радости, но в подпространственном поле произошел коллапс, и все покрылось меланхолическим осадком.

Идеальный момент испарился.

И я не представлял, как его вернуть.

В ту ночь сон упорно бежал от меня.