Дарий Великий заслуживает большего

Но один гудок сменялся другим, иконка Сухраба пульсировала на экране, а сам он не отвечал.

Наконец с тихим «бульк» выскочило сообщение об ошибке.

И не знаю почему, но именно оно стало последней каплей.

Дедушки больше нет.

Я вернулся в кровать, завернулся в одеяло, как буррито, и плакал в подушку, пока не уснул.

Наверное, утром мама пыталась разбудить меня в школу, но я ничего не слышал. Когда она постучала в дверь, время близилось к полудню, и мама только спросила, не нужно ли мне что-нибудь.

– Нет, – ответил я. А потом сказал: – У нас сегодня вечером игра.

– Я позвонила тренеру. Она знает, что тебя не будет.

– Хорошо.

Я лежал до тех пор, пока у меня не возникло ощущение, будто в ногах выросли пружины. Пора было вылезать из кровати.

Я сходил с бабулей в магазин за продуктами. Когда мы вернулись, посидел в гостиной с Лале, пока она читала.

Потом снова попытался дозвониться до Сухраба – тщетно – и написал ему письмо.

Наконец мы немного поговорили с папой.

– Мне так жаль, – все повторял он, как будто на нем лежала вина за смерть Бабу. – Я скоро приеду. Все будет хорошо. Я тебя люблю.

Вечером бабуля приготовила сэндвичи с жареным сыром и томатный суп.

Линда Келлнер считала томатный суп с сэндвичами универсальным средством для решения всех проблем.

И не сказать, чтобы это было особенно вкусно. Для сэндвичей бабуля использовала ломтики обычного сыра и белый хлеб для бутербродов. А суп готовила из банки, причем вместо молока добавляла воду, поскольку, если верить бабуле, от молока бабушку пучило.

Но я подумал, что, возможно, так Линда Келлнер выражала свою любовь, раз вслух она никогда о чувствах не говорила.

– Я могу помочь? – спросил Лэндон.

Он забежал после уроков с маленьким букетом для мамы и открыткой для меня.

– Я справлюсь, – заверила его бабуля. – А ты отдохни.

Лэндон поерзал на стуле. Я видел, что ему сложно спокойно смотреть на то, как бабуля готовит сэндвичи с сыром.

– Почему бы вам не заварить чаю? – предложила бабуля.

– Ладно.

Лэндон поставил чайник, а я достал из шкафчика банку дарджилинга второго сбора, который мистер Эдвардс дал нам попробовать пару недель назад. Вкус у него был более солодовым и резким, чем у первого сбора с этой плантации, но мне все равно нравилось.

Пока чай заваривался, бабуля нарезала сэндвичи треугольниками – ведь только так можно резать сэндвичи с жареным сыром – и начала разливать суп по тарелкам.

Лэндон взялся накрывать на стол, а я пошел за Лале.

Она сидела в своей комнате, прижавшись к подушке с подлокотниками. Я заметил у нее на коленях новую книгу.

– Что читаешь?

Лале перевернула книгу обложкой вверх: «Пятое время года» Н. К. Джемисин.

– И как?

– Лучше, чем «Дюна», – ответила Лале.

– Ну здорово. Ужинать будешь?

За столом царило молчание. Мы макали треугольники сэндвичей в бархатистый суп из банки, и мне понемногу становилось легче дышать.

Перед уходом Лэндон спросил:

– С тобой все будет в порядке?

– Да, – ответил я. А потом сказал: – Рано или поздно это должно было случиться. – И добавил: – Плохо, что я будто рад, что все наконец закончилось?

Едва я произнес эти слова, как почувствовал себя ужасно.

Что за внук станет говорить подобное?

Но Лэндон взял меня за руку.

– Не кори себя.

Я шмыгнул носом.

– Все нормально.

Он хотел меня поцеловать, но я покачал головой.

– Прости. Я…

Лэндон прикусил губу.

– Не надо. Все в порядке.

Кто-то позвонил в дверь.

– Наверное, папа приехал, – сказал Лэндон.

Но когда я открыл, на пороге стоял не мистер Эдвардс.

Это был Чип.

– О, привет, – удивленно моргнул я.

– Привет. – Он взъерошил волосы, которые после шлема и так пребывали в полном беспорядке. Бросив взгляд мне за спину, Чип кивнул Лэндону.

– Ну как вы тут?

Я пожал плечами.

– Понятно. – Он покусал губу и вытащил из сумки открытку. – Вот, все ребята подписали. Нам сегодня тебя не хватало.

– Спасибо.

Не знаю почему, но при виде открытки к глазам снова подступили слезы – а ведь я еще даже не заглянул внутрь.

Никогда не думал, что у меня появятся друзья, которые будут подписывать мне открытку после смерти дедушки.

– Как сыграли?

– Мы победили.

– Хорошо.

– Ага. – Чип переступил с ноги на ногу. – Классные ногти.

Я посмотрел на свои руки.

– Цвет тебе идет.

– Спасибо.

– Ладно. Я домой. Но… Если тебе что-нибудь понадобится…

– Я понял. Спасибо, Чип.

– Увидимся, – сказал Лэндон, потом подошел и встал рядом, взяв меня под руку.

Чип перевел взгляд с Лэндона на меня и обратно.

– Ага. Увидимся.

Мы смотрели, как он уезжает на велосипеде.

Когда он скрылся за углом, Лэндон приблизил мою руку к лицу, чтобы изучить ногти.

– Тебе в самом деле идет этот цвет.

Я улыбнулся.

Как будто нарушил какие-то правила.

– Спасибо.

Изобилие пищи

Поминальную службу по Бабу решено было провести в Персидском культурном центре Портленда.

ПКЦ располагался в помещении, где раньше продавали матрасы: там был просторный выложенный плиткой зал и отдельные кабинеты для встреч и небольших собраний. В Центре имелся даже крохотный книжный магазин, где продавали в основном кулинарные книги, самоучители по фарси и брошюры о местных мероприятиях.