Дарни и небесное королевство

– Вы правы, – согласилась Селена. – Лишь только они появляются, у меня по всему телу мурашки бегут. Фу!

– Хм, – покачал головой собеседник, – ну, это кто к чему привык. Вот, например, в Японии и Китае их символом удачи считают.

Наверное, он, как и говорил дядюшка Самуэль, был очень умным человеком.

Когда стая пропала из вида, все стали расходиться.

Бургомистр отправился первым. Он торопился отдать все необходимые распоряжения для организации праздника.

Следом за ним ушли добровольцы. Они поспешили сдать на городской склад казенные фонари, чтобы не опоздать на работу.

Последними площадку возле пожарной каланчи покинули Селена, Питер и Дарни.

По дороге домой девочка, слушая вполуха беспечную болтовню друзей, размышляла над словом «удача». В результате она пришла к выводу, что та всегда сопутствует тем, кто, приложив усилия, искренне хочет ее добиться.

Глава III Нашествие Рухлей

В городке, где жила Дарни, росло очень мало деревьев. Причина этому была простая. Корни с большим трудом пробивались сквозь твердую горную породу. Поэтому они не развивались, как следует, и многие деревья погибали. Зато те, которые укоренялись, выглядели настоящими красавцами. В основном это были клены.

За деревьями трепетно ухаживал специально приглашенный городской садовник. Он аккуратно обрезал подсохшие веточки и тщательно замазывал варом трещинки в стволах, чтобы в них не проникли вредные жучки и не погубили его. А еще тот тщательно поливал их полезными для роста растворами.

На такую заботу деревья отзывались с искренней благодарностью. Они зеленели пышными кронами круглый год. И лишь один раз в пятьдесят лет те сбрасывали листву на зимнее время. А весной вновь выстреливали почками и продолжали радовать горожан в течение следующего полувека.

Особый восторг у жителей деревья вызывали в канун Рождества. Они начинали колыхать своими обледенелыми листьями. Те легонько касались друг друга и издавали мелодичный звон. Он растекался по городку переливами серебряных бубенцов. И все понимали, что приближается праздник.

Опавшие листья горожане собирали в мешки и выносили за пределы города. Но не абы куда, а в четко отведенное место. При наступлении ближайшего безветренного дня их там сжигали. Делал это один из жителей, которого выбирали общим голосованием. Но он сжигал листву не просто так, а в строгом соответствии с указом. Его в незапамятные времена издал первый бургомистр города. Поэтому сжигание листвы было не обычным процессом, а настоящим священнодействием. Почему нужно было следовать тому предписанию, никто не знал. Даже нынешний бургомистр. Когда к нему обращались с подобным вопросом, он пожимал плечами и отвечал: «Наверное, была причина. Надо бы в городском архиве порыться. Может, в старинных документах объяснение и отыщется». Но дни проходили за днями, месяцы – за месяцами, а ответ так и оставался тайной. Ведь у бургомистра было много других дел. Вот у него до архива руки и не доходили.

Та осень, о которой пойдет речь, как раз пришлась на год листопада. Собранием жителей самым достойным для такого ответственного задания был признан старый почтмейстер.

Проснувшись ранним утром, дядюшка Самуэль выглянул в окно. В небе светило солнце, а на улице не было ни ветерка. Решив соответствовать торжественной миссии, почтмейстер до блеска начистил ботинки и тщательно отутюжил брюки. Затем он, облачившись в белоснежную сорочку и новый сюртук, отправился к бургомистру за получением инструкций. Тот развернул свиток пожелтевшего от времени указа и зачитал:

– Прежде всего, надлежит сложить листву аккуратным ворохом. Запалив ее, следует неукоснительно следить за тем, чтобы ни один лист не отлетел в сторону. При возникновении такой ситуации незамедлительно вернуть лист в костер. Листья должны быть сожжены все до единого.

– Понятно, господин бургомистр, – кивнул дядюшка Самуэль. – Тщательно сжечь листву – не такая уж сложная задача. Я все исполню, как полагается.

– Тут есть еще один пункт, – добавил бургомистр. – Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы на листья опустился черный туман.

– Как это?! – удивленно вскинул брови дядюшка Самуэль. – Откуда ему в ясную погоду взяться? И почему он вдруг должен быть черным? В наших местах я такого ни разу не видел.

– Я тоже, – согласился бургомистр. – Может быть, он раньше появлялся? Но раз в указе о нем написано, значит, мы это обязаны учитывать.

– Конечно, конечно, – с готовностью сказал старый почтмейстер, – буду смотреть в оба.

С этими словами он покинул здание магистрата и вышел на улицу. Немного пройдя, почтмейстер увидел Антонио.

– Здравствуй, дядюшка Самуэль, – приветствовал его тот.

– Здравствуй, малыш, – отозвался почтмейстер. – А почему ты не в школе? Неужели занятия прогуливаешь?

– Нет, что ты! – закрутил головой мальчик. – Просто учитель географии заболел, и нас с последнего урока отпустили.

– Что ж, тогда тебе повезло, – улыбнулся дядюшка Самуэль, – иди, отдыхай.

Тони робко взглянул на него и попросил:

– Дядюшка Самуэль, возьми меня, пожалуйста, с собой. Я тебе помогать буду.