Дарованная Гладиатору

Хочу сказать моей Венере, как хороша она на вкус, какая мягкая на ощупь, какая совершенная, но не могу оторвать губ от ее разгорячённой плоти даже на секунду. Я пожираю ее не только ртом, но и взглядом, а Элоиза, вцепившись мне в волосы, крепко держит мою голову между своих ног.

Я зависим от Элоизы. И эта зависимость безжалостна. Она растет внутри меня, извиваясь и оплетая как корнями моё сердце и душу. Знаю, что никогда не смогу отказаться от своей Венеры и буду до конца жизни поклоняться только ей.

Откинувшись немного, раздвигаю пальцами нежные лепестки. Сердце замирает от вида розового, узкого, гладкого и шелковистого входа в лоно. Член до боли пульсирует, когда вспоминаю, как восхитительно туго оно обхватывало меня.

Вновь припадаю губами к нежным складочкам и ласкаю кончиком языка клитор. Элоиза ёрзает от острого удовольствия, не зная куда себя деть. Бормочет ругательства и сжимает свою грудь.

Мне безумно нравится, что она такая невинная, но все же я могу разглядеть в ней искры раскрепощённости. Уверен, неделя со мной, и Элоиза превратится в помешанную на сексе развратницу. Мою развратницу. Жаждущую только меня.

Элоиза стонет и временами вскрикивает от блаженства, пока я посасываю клитор и одновременно дразню вход в лоно пальцем.

— Боги Олимпа, это так приятно, — стонет она. — Черт возьми, Кезон...

— Давай, Венера, кончай, — рычу. — Дай мне насладиться твоим нектаром.

Элоиза сильнее прижимается лоном к моему рту. Хватаю ее за задницу, притягиваю к себе и принимаюсь в бешеном ритме ласкать губами и языком. Стоны и крики моей Венеры становятся глубже, громче, отчаяннее.

— М-м-м, — довольно мурчу, когда её тело сотрясается в конвульсиях от удовольствия, и она кончает мне на лицо.

Нектар из горячего лона сводит меня с ума. Не дожидаясь, пока схлынут волны блаженства с Элоизы, забираюсь на нее сверху и скольжу до основания в пульсирующее лоно.

О-о-о…

Оно такое же узкое и горячее. Чистое блаженство.

Я едва выдерживаю пять толчков, прежде чем с ревом кончаю. Моя Венера всё ещё продолжает дрожать от оргазма, когда, наконец, падаю рядом с ней на набитый соломой матрац.

Притягиваю Элоизу в свои объятия, укрываю одеялом ее обнаженное тело… И засыпаю... с улыбкой на лице…

Глава 7 Кезон

— Просыпайтесь, любовнички, — кричит Септимус, ударяя мечом по железным прутьям.

Недовольно заворчав, убеждаюсь, что моя Венера скрыта под одеялом от посторонних глаз. Нежно целую Элоизу в висок, и она издаёт тихий стон.

— Оставайся под одеялом, — шепчу ей, прежде чем повернуться к своему хозяину. — Лучше бы это было что-то важное, — предупреждаю его и встаю. Взгляд Септимуса опускается на мой в полной готовности член и глаза до смешного становятся огромными как блюдца.

— Ух, ты! — восхищённо выдаёт он, бесстыдно пялясь на мое мужское достоинство. — Ты сделал меня одним из богатейших людей Рима, сражаясь в Колизее, но, думаю, мог бы сделать меня самым богатым человеком в мире, танцуя в борделях. Уверен, от женщин, желающих посмотреть, как раскачивается твоё бревно, отбоя бы не было.

— Чего ты хочешь? — недовольно бурчу. Он отнимает моё время, которое я мог бы провести рядом со свернувшейся калачиком Элоизой. И меня это дико раздражает.

— Ну-у-у, тут дело не в том, чего я хочу, старина, — усмехается Септимус. — На этот раз, это то, чего хочешь ты. Свободы. Себе и твоей женщине, если она все еще жива после того, как ее пронзила эта гигантская штука.

Я рычу и, схватив набедренную повязку, завязываю её на бедрах.

— Не говори так о моей женщине, — предупреждаю его. — Это меня очень и очень злит.

Септимус ухмыляется.

— Прибереги свой гнев, старина. Он тебе ещё понадобится для твоего сотого боя. Ты хотел бы стать свободным уже сегодня?

Смотрю на него, пытаясь обуздать неистово колотящееся в груди сердце. Неужели Элоиза и я сможем отправиться в наше светлое счастливое будущее уже сегодня? Освободиться, наконец, от сковывающих нас цепей рабства и страданий?

Стиснув зубы и сжав кулаки, смотрю на Септимуса.

Я готов. Готов убивать. Готов быть свободным. Готов наконец-то нормально жить со своей Венерой рядом.

— Итак, сегодня состоится последний бой перед тем, как Генерал Гай Агрикола покинет Рим, — скалится Септимус. — Ты готов стать свободным?

Я пронизываю взглядом Септимуса и согласно киваю.

— Хорошо. Тогда мы должны сейчас отправиться готовится к бою.

Поворачиваюсь к топчану и опускаюсь на колени перед Элоизой. Она всё такая же красивая, даже с блеском беспокойства в ее встревоженных глазах.

— Я всё слышала, — шепчет она. — Ты должен идти?

— Да.

— Пожалуйста, не надо. У меня сердце разрывается при мысли о том, что ты в опасности. Мы могли бы жить так. Здесь, в камере подземелья. Я была бы счастлива. Мы были бы счастливы. Пока мы вместе...

— Тише, успокойся. Всё будет хорошо, моя Венера, — шепчу ей, нежно смахивая пальцем слезу с бархатной щеки Элоизы. — Я вернусь за тобой, и мы оба будем свободны. Я дам тебе жизнь, которую ты заслуживаешь. Только доверься мне.

— Я... я… — она хватает меня за запястье и притягивает мою руку к своим губам.