Даруль Китаб. Книга II. Метафизика

Примерно так выглядел бы например искусствовед, который описывая, картину, скажем, Арсения Мещерского «Кавказ» – сюжет полотна, его акценты, нюансы, нанесённые пропорции, тени, полутона и линии, из всего приведённого сделал бы вывод, что у неё нет автора и писал её не художник, а некие «процессы», которые в миллиардах попытках всё-таки толкнули друг другу нужные краски в строго отмеренном количестве, смешали их и разбросали по полотну таким образом, что в конце концов возник этот потрясающий пейзаж с его невидимым «дыханием».

Будучи вполне авторитетными биологами, антропологами, физиологами, авторами различных естественно-научных открытий, они невольно используют свои громкие «имена», вторгаясь в те сферы мышления, которые находятся за границей их квалификации. Научная мысль этих учёных интересна и значительна в тех областях знания, где они являются безусловными специалистами, но их «ненаучные» выводы, как правило, уязвимы и не несут в себе той же весомости, поэтому слепо очаровываться ими – это большая ошибка, как если безапелляционно доверять суждениям врача-кардиолога о государстве и праве, лишь на том основании, что он является крупным учёным в области сердечно-сосудистых заболеваний человека, предполагая, что значит и в правовой системе он такой же эксперт.

Но это далеко не так.

Гёте отмечал, что «картины» – это не просто раскрашенный холст, они воздействуют на чувства и мысли, оставляют след в душе, пробуждают предчувствия. Незримыми струнами нашего сознания мы ощущаем это едва уловимое дыхание «интеллигибельного мира», воплощённое в поэзии, литературе, в произведениях искусства великих мастеров, заставляя нас то плакать, то смеяться, сопереживать и возмущаться.