Даурия

Запыхавшийся ординарец вернулся с полным ведром воды. Василий Андреевич разделся до пояса, и Антошка стал поливать ему на руки прямо из ведра. Умывшись, досуха вытерся, поблагодарил ординарца и Антошку и вместе с Лазо пошел в вагон.

— Как насчет того, чтобы пообедать? — спросил он у начальника хозяйственной части штаба, пожилого красногвардейца Аверьяныча.

— Сейчас сообразим, — заговорщически подмигнул ему Аверьяныч с таким видом, что можно было подумать, будто через минуту на столе появится по крайней мере жареный баран. Но вся суетня Аверьяныча закончилась тем, что он положил перед присевшим к столу Василием Андреевичем краюху черного хлеба и котелок с гречневой кашей. Каша была холодная, и положенный в нее кусок бараньего жира лежал и не таял.

— Да ты бы хоть подогрел эту размазню, — сказал Аверьянычу Лазо. — С такой еды у тебя Василий Андреевич ноги скоро протянет.

Аверьяныч схватил было котелок, чтобы идти разогревать кашу, но Василий Андреевич остановил его:

— Не надо, не надо. В такую жару холодное лучше.

Пододвинув к себе котелок, он принялся есть и похваливать невкусную, всем давно надоевшую кашу.

Пообедав, он велел подать себе коня и поехал выяснять, что за люди мародерствовали в степи.

Перед вечером в вагон к Лазо ввалился грузный и широченный в плечах мужчина с рыжими, торчащими, как пики, усами, с маузером на бедре и двумя гранатами у пояса. На ногах у него были лакированные с пузатыми голенищами сапоги, на голове дорогая каракулевая папаха с алым верхом.

— Здорово! — приветствовал он Лазо густым скрипучим басом.

— Здравствуйте, товарищ!

— Ты, что ли, будешь Сергей Лазо?

— Да, чем могу служить?

— Я Лавров, командир отряда иркутских анархистов. Прибыл сегодня с моими хлопцами бить Гришку Семенова.

— Очень рад, — вежливо, но сухо сказал Лазо, разглядывая Лаврова внимательными, ничего не упускающими глазами. А Лавров бесцеремонно развалился в кресле у стола, оглядел вагон и с сожалением произнес:

— А ты, паря, бедно живешь, очень бедно. Хвати, так гостя-то и угостить нечем. Не годится так командующему фронтом жить.

— Ну и что же из этого следует?

— То и следует, что не живешь соответственно чину.

— А вы что же, собственно, в гости ко мне прибыли или за назначением? — задетый его словами, спросил Лазо.

— Экий ты, братец, строгий. Сразу и в амбицию вламываешься, — принялся Лавров раскуривать фарфоровую трубку с длинным мундштуком. Раскурил, затянулся два раза и спросил: — Обедом-то, надеюсь, угостишь?

— К сожалению, кроме гречневой каши, ничего предложить не могу.

— Что же, сойдет и каша, если к ней соответствующее прилагательное сделать. Бутылка водки, думаю, найдется?

— Водки не держу. Так что ничего у нас с вами не получится. Давайте лучше о деле поговорим. Какой численности ваш отряд?

— Без малого восемьсот гавриков.

В это время в вагон вошел Василий Андреевич. Он громко рассмеялся:

— Не красноармейцев, значит, а гавриков. Что это за пренебрежительное отношение к своим бойцам?

— Кто это такой? — не удостоив Василия Андреевича ответом, не взглянув на него, спросил Лавров у Лазо.

— Мой помощник по политической части.

— Комиссар, значит? — иронически хмыкнул Лавров, шевеля усами. — То-то и суется во всякую дыру. И как только ты терпишь этого надсмотрщика над собой…

Густые черные брови Лазо сошлись у переносья, дрогнули обветренные губы:

— Это еще что за хамство, гражданин Лавров! Комиссары нужны нам для пользы дела, и они у нас будут. Агитацию разводить против них мы никому не позволим.

— Да целуйся ты со своими комиссарами, если уж так они милы тебе. Только в мой отряд их не присылай. Толку я в них не вижу.

Видя, что Лазо гневно нахмурился, Василий Андреевич сказал ему:

— Подожди, Сергей. Разреши мне потолковать с Лавровым.

— Не о чем нам с тобой толковать, — хмуро прорычал Лавров. — В разговорах ты, конечно, собаку съел, а хвати, так не знаешь, как у винтовки затвор собрать.

— Допустим, это правда. Но ведь ты и сам воевал до сих пор только на иркутских базарах. Видел я, как штурмовал ты со своими молодчиками в прошлом году там магазины и винные склады. Так что героя из себя не строй… А теперь скажи: зачем ты сюда приехал?

— В бабки играть, — ухмыльнулся Лавров.

— Ты зубы не скаль. Я серьезно спрашиваю: зачем ты пожаловал на фронт?

— Воевать приехал. Кажется, это каждому дураку ясно.

— Тогда получай у командующего предписание и сегодня же отправляйся на передовую. В тылу околачиваться нечего. Не успели твои молодчики появиться, как занялись мародерством.

— Откуда ты это взял? Во сне пригрезилось?

— К сожалению, нет. Сегодня твои люди пытались угнать у бурята овец и чуть не убили меня, когда я погнался за ними.

— Да не может этого быть! У меня насчет мародерства строго.

— Строго, не строго, а все следы ведут в твой отряд. Я это сам проверил сейчас.

— Ах они мерзавцы! Да я им за такое дело головы пооткручиваю, — с явным притворством возмутился Лавров.

— Головы им можете не откручивать, — сказал Лазо, — но арестовать их придется. Для суда над такими людьми у нас существует ревтрибунал.