Даурия

— Понятно, товарищ Лазо, — сказал Лавров и, немного помедлив, попросил отвести для него участок на передовых.

— Хорошо. Участок вы получите, — жестко сказал Лазо, в упор глядя на Лаврова, — но вы обязаны соблюдать дисциплину и воевать, а не барахольничать. И еще одно: если мы сочтем нужным, мы назначим к вам комиссара.

— Ладно, — приглушенно прохрипел Лавров, — раз уж такие у вас порядки, присылайте и комиссара.

Лазо многозначительно взглянул на Василия Андреевича и пригласил Лаврова к столу, на котором была развернута карта района боевых действий. Он показал карандашом на бурятский выселок Дырбылкей и приказал Лаврову с его отрядом расположиться на этом выселке. Там сейчас занимал окопы отряд черемховцев, который нужно было сменить и перебросить под Шарасун.

Лавров вытащил из кармана спичечную коробку, взял из нее спичку и стал измерять ею расстояние от выселка до железной дороги. Потом сказал:

— Что-то больно далеко ты меня от линии посылаешь. Дал бы мне участок поближе.

— Бросьте торговаться.

— Ну что же, раз так, то пусть будет Дырбылкей, — нехотя согласился Лавров и, распрощавшись, ушел из вагона.

Едва он вышел, как Василий Андреевич сказал Лазо:

— А все-таки, должно быть, придется прогнать его ко всем чертям. Пользы от его отряда не жди. Один вред.

— Дорогой Василий Андреевич, прогнать его никогда не поздно. Я не верю ему так же, как и ты. Но если прогнать его без достаточных оснований, некоторые товарищи из Центросибири подымут большой шум. Они считают до сих пор, что с анархистами можно сотрудничать. Но это, по-моему, только иркутская точка зрения. — Помедлив, он вдруг весело, с загоревшимися глазами сказал: — Поеду-ка я, Василий Андреевич, на передовые! А зачем еду — сейчас скажу. Попрошу только к карте.

На карте, между Тавын-Тологоем и китайским городком Маньчжурией, проходила вдоль границы узкая извилистая дорога. Там, где над долиной нависал выступ западного отрога пятиглавой сопки, был воткнут в карту желтый флажок.

— Что, по-твоему, обозначает этот флажок? — спросил Лазо с лукавой улыбкой, и по этой улыбке сразу можно было понять, как он еще молод.

Василий Андреевич пожал плечами.

— Трудно сказать, Сергей.

— Вот именно, товарищ комиссар. Вдруг ты и не поверишь. А находится здесь… — Лазо нарочно сделал большую паузу, чтобы разжечь интерес у Василия Андреевича. Затем с нескрываемым торжеством и задором сообщил: — Главный штаб атамана Семенова.

— Штаб Семенова? Да не может быть! — разволновался Василий Андреевич. — Ведь это… это всего в четырех километрах от передовой. Откуда такие сведения?

— Сведения, как говорится, из авторитетного источника, — и снова выразительное, юношески свежее лицо Лазо осветила улыбка. — Мы считали, что атаман отсиживается в Маньчжурии, а он, как видишь, в пределах досягаемости нашей артиллерии. Но пусть пока спит спокойно, если не страдает бессонницей. А мы давай спросим себя, как спрашивал студентов один маститый профессор: какой же, господа, отсюда следует вывод?

Необыкновенно подвижные и красиво изогнутые брови Лазо взметнулись кверху. Но вот глаза его стали серьезными и брови опустились вниз, почти сойдясь у переносья. Слегка картавя, заговорил он другим языком, языком политика и стратега:

— Раздоры между Семеновым и китайцами — факт. Не случайно в четырех километрах от передовой он считает себя в большей безопасности, чем на маньчжурской территории. Китайцы давно не рады этому незваному и беспокойному гостю.

— Тогда бы и кончили с ним, чем отправлять в поход на нашу сторону. У них такие силы, что они могли его разоружить в два счета.

— Могут, да, очевидно, нельзя. Есть у атамана такие опекуны, которых китайцы серьезно потрухивают. Боюсь, что японские дивизии не в Порт-Артуре и Мукдене, а гораздо ближе к нашим границам. Малейший повод с нашей стороны — и они вторгнутся в Забайкалье. Один снаряд, случайно залетевший на китайскую землю, может стать таким поводом. Об этом должны знать все командиры и красногвардейцы. Особенно следует предупредить твоих земляков, многие из которых спят и видят побывать в Маньчжурии, — и, заметив, что Василий Андреевич недовольно зашевелил своими бровищами, Лазо поспешил добавить: — У казаков много достоинств, но есть и один старый дурной обычай. Приторачивают они к своим седлам большие сумы и не любят привозить их домой пустыми.

— Такой грешок водится, — рассмеялся Василий Андреевич, — это я знаю и учитываю. Сегодня же напишу указание всем политбойцам и коммунистам казачьих частей. А завтра кое-куда выеду и сам.

— Нет, ты пока побудешь в штабе. Я ведь не сказал тебе еще о своем замысле. Семеновский штаб мы должны захватить или уничтожить. Операцию нужно провести в течение ближайшей недели. Разгром или захват штаба будет сигналом для всеобщего нашего наступления.

— А точно ли установлено, что штаб именно в этом пункте? — ткнул Василий Андреевич мундштуком своей трубки в желтый флажок.