Давай начнем все с начала (ЛП)

Хлоя улыбается, чмокает его в губы и отодвигается, игнорируя его расстроенный стон, когда он вновь пытается углубить поцелуй.

– Ну и пустозвон же твой папочка, – воркует она над Рори, которая кивает как заведенная, словно соглашаясь. – Кто, если не он, бросился ночью к тебе в комнату, когда услышал твой плач, и принес сюда, а?

Люцифер чувствует, как вспыхивают щеки.

– Она казалась расстроенной, – ворчит он.

Хлоя хмыкает, словно бы говоря «ага, конечно», и тянется к телефону, чтобы проверить время. Рори радостно взвизгивает, заставив Люцифера поморщиться, и указывает на телефон.

Хлоя как будто читает ее мысли.

– О, хочешь сфотографироваться? – спрашивает она, зная, что в последнее время дочь была просто одержима собственным изображением.

Рори кивает.

Люцифер неохотно фыркает, но садится, делая вид, что совсем не ценит каждую секунда подобных ленивых утр.

Он наклоняется, чтобы поцеловать жену, держащую Рори на коленях, в щеку, поднимает телефон и делает снимок.

– Один из моих любимых, – говорит ей Рори.

– Прекрасный снимок, – выдыхает Хлоя в ответ.

«Мы были прекрасны, – хочется сказать Люциферу, – мы были так счастливы».

Хлоя сглатывает, водя большим пальцем по экрану.

– Рори… – начинает она, словно пробуя имя на вкус, – сокращенно от Аврора?

Рори кивает.

– Если бы у меня была еще дочь, я бы назвала ее так. Авророй.

Они говорили об этом прежде – еще до того, как их дочь вступила в этот мир. Они обсуждали это, когда ее тошнило по утрам, ее кожа светилась, а живот округлялся.

«Если будет мальчик, то назовем его Джоном в честь моего отца, – сказала она, – а если девочка, то Авророй».

Она настаивала, чтобы он тоже вносил свои предложения насчет приходящих ему на ум имен, но, по правде говоря, он никогда об этом не задумывался, потому что никогда не задумывался о возможности стать отцом. Этого никогда не должно было с ним произойти, да он этого и не хотел.

Но по прошествии времени, смотря, как натягивалась одежда на ее округляющемся животе, он начал хотеть – хотеть так сильно, что просто не мог дождаться окончания девятимесячного срока.

Ему не было дело до имен – он отказался от собственного, в конце концов – и он никогда не мог ей ни в чем отказать, а потому охотно соглашался на оба варианта.

– Ты и вправду моя дочь? – выдыхает Хлоя, и ее глаза наполняются слезами.

Рори сглатывает и кивает.

Хлоя вновь переводит взгляд на фото и затем, словно что-то осознав, резко втягивает воздух.

– На всех снимках ты либо этого возраста, либо моложе, – начинает она. – Меня нет на тех, где ты старше.

Люцифер упирается взглядом в пол.

– Да, – бормочет он.

– Что-то случилось со мной 4 августа 26-го, да?

Он вновь поднимает на нее глаза, чувствуя острую боль в груди.

– Да.

На ее лице на миг появляется грустное выражение, но она быстро берет себя в руки.

– Так ты отправился назад во времени, чтобы попробовать это предотвратить? – шепчет она. – Ты сделал это ради меня?

– Да, – пожимает он плечами, словно это нечто само собой разумеющееся. – И я сделал бы это снова. И снова. Разве ты этого не знаешь, Детектив?

========== Глава 4 ==========

Рори улыбается, нежно проводя большим пальцем по экрану телефону.

Это один из ее любимых снимков. Она наткнулась на него в качестве обоев рабочего стола на телефоне папы и попросила переслать ей. Фото сделано мамой – наклоненная под углом камера снимает ее растущий живот, накрытый его большой ладонью.

Он сказал, что, пока мама была беременна, постоянно беспокоился. Он тогда поправил пиджак и пояснил, что все еще считал детей ужасными обузами и «исторгаемые ими отвратительные жидкости плохо уживаются со сшитыми на заказ костюмами от «Армани»». Линда же сказала, что он просто боялся. Он был вне себя от страха, что сделает ошибку, оступится.

Он был вне себя от страха, что она возненавидит его – что он ее подведет, как его отец подвел его.

Но Рори считала эти страхи глупыми.

Ее папа не понимал тогда – никогда не понимал – что стал самым важным для нее человеком в целом свете.

Всю жизнь он смешил ее, берег от любых опасностей и любил всем сердцем. Он всегда помогал ей чувствовать себя любимой, даже когда ей казалось, что он разваливается на части.

Рори считает, что ее папа – самая сильная личность из всех, кого она знает.

Но он паникер, хотя тетя Мэйз говорила, что до ее рождения за ним этого не замечала, и сейчас занят тем, что изучает путешествия во времени и требует платы за некоторые услуги.

Оставшись наедине со своими мыслями, Рори вновь переводит взгляд на снимок.

Люцифер смотрит на жену.

Она ничего особенного не делает. Вообще-то, она просто плюхнулась на диван с тяжелым вздохом, положив руку на поясницу и скривившись от дискомфорта. Ее кожу покрывает тонкая пленка пота и легкий румянец, явно не имеющие ничего общего с чем-нибудь проказливым, к тому же она выглядит усталой и раздраженной, и…

Он не может отвести от нее взгляд. Не может перестать улыбаться.