Давай надеяться на лучшее

Крошечная тропинка, которую я обнаружила, все больше сужается, все больше корней змеится по земле. Коляска подпрыгивает на неровностях, колеса все чаще застревают на корнях. Я пытаюсь оценить состояние дороги впереди – разве там, после спуска, она не становится ровнее? Я иду вперед. Огибаю корни, пытаюсь найти ритм, который позволил бы Ивану заснуть. Коляска подпрыгивает все резче, дорога все больше приобретает характер полузаросшей тропинки. Во второй раз за сегодняшний день я мысленно произношу проклятья. Почему все это было неочевидно из надписи на табличке у начала дороги? Почему не заткнутся эти проклятые птицы? Какого дьявола!

Я решаю повернуть назад. Пообедать придется в другой раз, сейчас надо выбраться обратно на дорогу. Если Иван сейчас не поспит, поездка в машине от пляжа до дома превратится в кошмарный сон. У меня не хватит сил справляться с последствиями.

Собрав последние силы, я все же нахожу лесную дорогу, где лишь изредка проезжают машины. Сжав челюсти, я напеваю колыбельную, которую обычно пою, когда Иван засыпает по вечерам. Прежде чем он закрывает глаза и засыпает, проходит больше часа с тех пор, как мы ушли на прогулку. Я подсчитываю, что осталось девятнадцать дней и восемнадцать ночей до того момента, когда он пойдет в садик – до того, как наша жизнь войдет в новую фазу. Я думаю, что хуже, чем сейчас, уже быть не может. Вскоре мои восемнадцать месяцев отпуска по уходу за ребенком истекут. Скоро наступит нечто новое. Хорошо бы мне стало легче. Хорошо бы я стала лучше как человек, как мама, как подруга и как дочь.

Август 2015

Я сижу в метро, направляясь в центр, чтобы встретиться с невесткой после работы. Настроение у меня необычно приподнятое. Сегодня среда, и сегодня мой брат и невестка приедут к нам ужинать – это означает, что сегодня лучший вечер недели. Наше общение стало традиционным. В нем мало неожиданного, однако оно приятно, спасает меня от одиночества и следует выверенному алгоритму. Мы с братом обмениваемся эсэмэсками, решая, что приготовить на ужин. Иногда покупаем бутылку вина, иногда пьем воду. Обычно мы встречаемся около пяти, и Иван сияет при виде дяди. Пешком мы добираемся до нашей квартиры, где мой брат играет с Иваном, а потом перемещается в кухню. Пока он готовит ужин, я разговариваю с ним, играю с Иваном, накрываю на стол, разливаю вино, убираю со столешницы лишние предметы. Ужинаем мы рано, и Иван по большей части пребывает в отличном настроении. После ужина брат варит целый кофейник кофе, спрашивает меня, буду ли я, я отвечаю, что буду, хотя на самом деле не хочу. Мы переходим в гостиную, и он постоянно отхлебывает из своей чашки. Сама же я из своей чашки не пью, но то и дело подношу ее ко рту. Кофепитие является последним совместным действием, потом наступает момент, когда мне пора укладывать Ивана, а брату с невесткой – отправляться домой. Наши совместные вечера заканчиваются рано, в половине восьмого. В целом мы проводим вместе менее трех часов. Но эти встречи регулярны. Они привносят в нашу жизнь устойчивую традицию, на которой сейчас держится все мое существование.

Сегодня погода солнечная, и мы с невесткой решили прогуляться пешком через Старый город до Сёдермальма, купить продукты и вино по дороге и дожидаться моего брата, едущего с работы, у меня дома. В последние годы невестка стала полноправным членом семьи. В первое время после твоей смерти она находилась рядом с братом, а тем самым рядом со мной и Иваном, почти круглосуточно. Но и до того, как ты нас покинул, мы провели вместе немало вечеров и ночей. Общаться с ними легко. Мы редко беседуем о серьезных вещах. Сегодня, когда мы идем, толкая впереди коляску с Иваном, я спрашиваю ее, как прошел день на работе. Она рассказывает о клиентах, с которыми общалась, и о новой продукции, которую я обязательно должна попробовать. Она работает в области косметологии. Эта тема мало меня интересует, однако я жадно ловлю каждое слово. В моей жизни не часто имеют место беседы со взрослыми людьми.