Давай убьём друг друга

Вы когда-нибудь пробовали целоваться, стоя на коньках и сжимая в каждой руке по мороженому? С человеком, от поцелуев которого у вас слабеют ноги?

Не пробуйте, это плохо кончается.

Я даже сама не поняла, что произошло — в какой-то момент меня переполнило настолько пронзительное счастье — от одного лишь соприкосновения губ, от того, как Сергей заглядывал в мои глаза, моим воротником закрывая нас от всего мира, от его улыбки и бесконечной нежности — что я потеряла равновесие, поехала на коньках куда-то вперед, а центр тяжести стремительно полетел назад.

Сильные руки подхватили меня в последний момент, спасая зад от поцелуя с ледяным полем. Над ухом раздался хохот. Нет, не так: ржач.

— Ты первая девушка, которая падает в мои объятия так буквально, — сообщил Сергей.

Довольный — больше некуда. Хоть по лбу давай, да никак — обе руки заняты.

— Возьми уже, в конце концов, ты у меня это мороженое! Где ты вообще взял мороженое в середине зимы?

— Середина зимы — самое время, чтобы есть мороженое, — Сергей помог мне выбрать на твердую поверхность. Наконец отобрал один из рожков и стал разворачивать упаковку.

Я занялась своей порцией, а потом вдруг поймала взгляд девочки, сидевшей на скамеечке неподалеку. Он был такой… завистливо-жадный, будто я украла у нее счастье всей жизни.

Хочет мороженого?

Девочка поймала мой взгляд и отвернулась. Нахохлилась, как воробушек. Маленькая, не старше трех-четырех лет. Женщина с ней рядом, во всей видимости, мать, позевывая, смотрела в свой телефон, не обращая внимания на дочь.

Я вспомнила, что видела их на катке — эту девочку, я запомнила ее по яркой розовой шапке с помпоном, мальчика постарше и мужчину, скользившего, взяв обоих за руки. Все ясно, старший брат с отцом еще катаются, а девочке или надоело, или мама решила, что хватит.

— Подержи-ка, — на этот раз была моя очередь совать мороженое Сергею.

Тот приподнял брови, но лакомство взял.

Я быстро, насколько могла на лезвиях коньков, заковыляла к девочке. Присела перед ней и спросила, улыбаясь:

— Хочешь шарики?

Было забавно видеть, как враз просияло ее маленькое нахмуренное личико. Мать повернулась с явным неудовольствием на лице, но, увидев меня и связку шаров над моей головой, слегка растерялась.

Я закопошилась, отвязывая от пояса веревочки, отделила три и вручила девочке.

— Держи, у меня много.

Девочка не осмелилась взять сразу, бросила взгляд на мать. Та кивнула:

— Бери, тетя… — всмотрелась в мое лицо — с красным носом и щеками, без следа стершегося за бурный день макияжа, оглядела пуховую курточку с меховым воротником, шарики, задорно пляшущие в руке, и поправилась: — девочка?., тетя? Короче, бери, тебе дарят.

Тетя! Девочка!

Я даже не поняла, что меня больше обескуражило.

Нет, конечно, алкоголь без паспорта мне пока не продают, но чтобы назвать «девочкой»? Я взрослая, половозрелая, работающая женщина в полном расцвете сил!

— Прикольная малая, — с одобрением сказал Сергей, когда я доковыляла до него со сложным выражением на лице.

— Любишь детей?

— Терпеть не могу, — снова засмеялся он, и я слегка ткнула его под дых.

Он поймал меня за руку. Притянул к себе — и у меня сладко сжалось внутри от предчувствия поцелуя.

Но тут вдруг откуда-то раздался оглушительный свист и грохот, заставившие меня вздрогнуть. Поначалу я даже не поняла, в чем дело. Только тогда, когда небо и сам каток, и вся площадь — под громкие хлопки окрасились розовым, фиолетовым, синим и зеленым — наконец сообразила.

Это откуда-то с крыш стали пускать фейерверки — кажется, кто-то уже начал праздновать Новый год.

Сергей прижимал меня к себе, а я плавилась в тепле его тела, в кольце его сильных рук и успевшем стать родным запахе. Наверное, я могла бы простоять так вечно, не думая ни о чем, просто слушая свист взмывающих в воздух ракет, сухой шорох осыпающихся огней и глухой размеренный стук сердца прямо напротив уха.

— Ян… выходи за меня.

Сперва мне показалось, я ослышалась. Я затихла, ничего не отвечая. Потом, когда сердце Сергея забилось быстрее, а в сжимающих меня руках появилось напряжение, поняла, что он сказал это на самом деле.

Я подняла голову. Нервно усмехнулась, ловя на себе взгляд потемневших голубых глаз:

— Ты с ума сошел?.. Мы третий день знакомы.

— Думаешь, рано? Подождем четвертый? — поддразнил он меня.

Я засмеялась, не отвечая. Снова уткнулась лицом в складки его одежды.

— Знаешь, а я подумаю, — пробурчала себе пару секунд. — Если ты расскажешь мне больше о себе. Например, свою фамилию.

Теперь молчал он.

Я рывком оттолкнулась, поймала его взгляд. Сергей долго медлил, прежде чем ответить.

— Я скажу. Завтра вечером, окей? Я просто… должен кое-что сделать перед этим.

— Что?

Почему-то мне это не понравилось. Сердце сжалось от плохого предчувствия.

— Это быстро. Я должен был кое-что сделать — на благо семьи. Что-то вроде морального долга перед родителями. Но… понял, что не смогу. Завтра я улажу этот вопрос. И тогда все расскажу тебе. Все, что только ты захочешь узнать.