Давай убьём друг друга

Что на самом деле им отвечать, я не имела ни малейшего понятия. О завещании рассказывать не хотелось. Я боялась, что даже девчонки не поймут наших внутренних заморочек: ни застарелой Штольце-Миргородской вражды, ни того, как по-настоящему много поставлено на карту. Ни моего согласия на этот брак по расчету — хотя я и согласилась только потому, что Оскар меня послал.

О свадьбе я объявила буквально за неделю до нее и клятвенно обещала рассказать все при первой же возможности. Тогда я решила, что наплету, мол, встретила Герхарда на одном из приемов, любовь с первого взгляда, то да се — я же думала, что моим мужем станет Герхард. А не этот бесцеремонный, отвратительный, не умеющий себя вести…

Так и не найдя подходящего эпитета, я подняла глаза, чтобы увидеть как раз его — моего новоиспеченного мужа.

Он стоял, прислонившись к одной из колонн в другой стороне зала, и буравил меня темным взглядом. Под этим взглядом только что проглоченная рыбка вдруг встала в горле комом, и я по-глупому поперхнулась. Поспешно глотнула вина и отвернулась.

Вот чего ему надо?

Следит за мной, что ли?

Маменька наказала?

Нервно усмехнувшись своим мыслям, я начала плести для девчонок небылицы. Мол, да, познакомились, понравились, стали общаться, решили пожениться. Да, немного рановато и вдруг, но так получилось.

Мстительно добавила, что предложение сделал Оскар, а я долго размышляла, прежде чем согласиться.

Девчонки обзавидовались, и только на лице Альки промелькнула тень сомнения. Я сделала себе отметку потом поговорить с ней наедине. Из всех троих моих подруг она, самая тихая и серьезная, была так же и самой быстро соображающей. И наверняка заметила, что мы с Оскаром не очень-то походили на счастливых влюбленных.

А вот Катажинка с Эрикой поверили сразу и полностью.

— То-то же я смотрю, он весь вечер с тебя глаз не сводит! — произнесла Катя, прижав руки к полной груди.

— Ага, смотрит на Янику, как ты на шоколадное пирожное! — тут же набросилась на нее Эрика, и началась шутливая пикировка.

Весь вечер? Ясное дело, это была неправда, я же только что пришла. Но невольно я бросила взгляд в ту сторону, где минутой назад видела Оскара. Конечно, там уже никого не было.

Поискала среди гостей — и обнаружила его танцующим в середине зала. Что бы вы думали? Естественно, в обнимку с какой-то девушкой.

На миг возведя глаза к небу, я отвернулась.

Ужин постепенно переходил в стадию легких закусок и выпивки, началась ротация: многие пересаживались на другие места. Надо и мне выполнить долг хозяйки. На нормальной свадьбе мы бы делали это вдвоем: обходили бы каждый столик, принимали поздравления, благодарили бы за присутствие.

Хорошо, что почти все собравшиеся понимали, почему мы это не делаем.

За столиком бабушки Софии, где сидел также и мой дядя с семьей, меня задержали. Дядя на оглашении завещания не присутствовал и теперь горел желанием услышать подробности из первых уст. Я старательно отбивала быстрые мячики его и тетиных вопросов, пока бабушка вдруг совершенно невпопад не осведомилась:

— А где же Мими?

Мими — так звали ее старую несносную, до ужаса глупую собачонку породы той¬терьер. При всем уважении к другим представителям этой породы — Мими была просто кристальным образцом идиотизма. Пугливого идиотизма.

Но бабушка, обожавшая ее, наверное, больше любого из своих внуков и внучек, не в состоянии расстаться с любимицей, повсюду носила ее с собой. Естественно, притащила и на Сейшелы — и на сегодняшний ужин тоже.

И для того, чтобы пугливая до трясучки Мими куда-то подевалась, необходима была серьезная причина.

Так что неудивительно, что все сидящие за нашим столиком стали оглядываться в поисках собачонки.

Я обнаружила ее первой. Но где! На штольцевской половине.

Мими стояла у стола на задних лапках, вытянувшись в струнку и не переставая водя узенькой мордочкой. Коротенький тонкий хвостик ходил ходуном. Слава богу, тем столом никого не было, видимо, все ушли на танцпол.

— Сейчас, я заберу ее, — я встала.

Только подойдя к столу почти вплотную, я обнаружила брошенную среди тарелок бежевую горжетку. Сначала мне показалось, что именно к ней Мими и тянется.

Потом я разглядела рядом паштет фуа-гра.

Мими обожала фуа-гра.

Бежевая горжетка самым краешком залезла в блюдо с паштетом. Воровато оглянувшись, я отломила вилочкой щедрый ломоть — Мими предвкушающе заскулила — и размазала по горжетке.

Остальное произошло само.

* * *

Учуяв усилившийся запах любимого лакомства, Мими забегала внизу, потом вспрыгнула на отодвинутый стул, с него на стол — и вцепилась в горжетку. Она лизала, чавкала, поскуливала от радости — пока я, хихикая, отступала от места преступления.

А потом на весь зал раздался крик:

— О боже, что это?!

Вцепившаяся в горжетку Мими замерла. У этой собаки вообще было удивительное умение чувствовать, когда ее задница была в опасности. Примерно в половине случаев опасности на самом деле не было — но не в этот раз.