Давай убьём друг друга

В следующий миг теплая шероховатая ладонь погладила мое тело от плеча до бедра, и я с ужасом осознала, что обнажена.

Не до конца, на мне оставались трусики — но больше не было ничего.

— Думал, ты поспишь подольше, — низким мурлыкающим голосом сказал Герхард — я узнала его интонации. — Но хотя бы успел сделать пару фоточек.

На этот раз его рука играющим движением очертила круг на моей груди и потеребила сосок. Я невольно дернулась.

— Что у меня с руками?! — это беспокоило меня куда сильнее, чем какие-то загадочные «фоточки».

Герхард рассмеялся. Он вел себя, как будто был в своем праве, абсолютно спокойно, уверенно, даже вальяжно. Провел по моей руке от подмышки к запястью, и полязгал чем-то металлическим наверху.

Это и было ответом. Наручники.

— Я у тебя?.. Что ты… — «собираешься делать», вот что я хотела сказать — но успела догадаться самостоятельно.

Когда ты обнаруживаешь себя обнаженной и прикованной к кровати, а рядом мужчину, глаза которого маслено блестят от возбуждения, вариантов остается удивительно мало.

Он опоил меня в кафе. Подлил мне что-то в чай, дождался, чтобы я уснула и не смогла воспротивиться, и привез к себе. Судя по тому, что я еще чувствовала тяжесть в желудке после сытного обеда, прошло не так много времени.

— Любопытная Яника, — Герхард прилег рядом.

С некоторым облегчением я увидела, что он полностью одет — в той же одежде, в которой был в кафе, разве что снял джемпер и остался в одной футболке. Мощный бицепс на левой напрягся, когда Герхард поднял над нами телефон с включенным экраном.

На экране была растерянная большеглазая девушка, которую обнимал крупный мужчина. Мы с Герхардом.

Камера тихо щелкнула, запечатлевая изображение.

— Хорошо вышли, а? — Герхард сунул телефон мне под нос. — Может, отошлем Оскару?

Я ничего не ответила. В глубине души мне даже захотелось, чтобы Герхард так и сделал. Я получилась на фотографии такой несчастной и испуганной, что это ничуть не походило на милое селфи влюбленных. Увидев такую фотку, Оскар сразу заподозрит неладное.

Но Герхард пролистал экран перед мной, и оказалось, что он успел сделать несколько снимков со мной спящей. И вот они уже вполне могли вызвать подозрение: я, в одном лифчике, с закрытыми глазами, мирно лежала на боку, а надо мной возвышался смотрящий в камеру Герхард.

У меня упало сердце.

Я так ярко представила все, что произойдет. Сейчас Герхард наиграется с телефоном, разденет меня до конца и доведет до конца свое намерение. Естественно, никакой контрацепции. И, думаю, одним разом дело не закончится, он не выпустит меня отсюда, пока не добьется своего.

А эти фотографии очень быстро доберутся до Оскара. Хотя какая ему разница, если он и впрямь пытался от меня избавиться? Только порадуется, что груз свалился с плеч.

А что потом? На что он делает ставку потом? На то, что, если Оскар откажется от беременной чужим ребенком жены, у моих родителей не будет иного выхода, кроме как выдать меня за Герхарда?

Мне очень хотелось надеяться, что он ошибается и что папа выберет дочь, а не наследство.

Герхард взгромоздился на меня и поддел большим пальцем трусики.

— Ты хочешь меня, дорогая? — промурлыкал он. И засмеялся, увидев на моем лице отвращение. — Ну что ты куксишься, обещаю, я буду нежен. Скажи, как тебе нравится? Куда тебя трахает Оскар?

Заигравшая мелодия телефона помешала мне ответить — наверное, к счастью, так как ответ выходил исключительно нецензурным. Герхард сполз с меня, сел на край кровати и прижал гаджет к уху.

— Слушаю, — неприветливо сказал он. — Что? Нет… Сейчас? — он бросил на меня быстрый взгляд. — Сегодня я занят, давайте перенесем на завтра.

Я взмолилась о том, чтобы перенести это что-то оказалось невозможно. Давай, уходи!

И, кажется, небеса меня услышали.

— Ясно. Буду через полчаса, — неласково сообщил Герхард в телефон.

С недовольным выражением лица убрал телефон, подошел ко мне:

— Прости, дорогая, срочные дела, вынужден тебя оставить. Не скучай, — он наклонился и запечатлел на моих губах быстрый поцелуй. Всерьез поцеловать не осмелился, видимо, боялся, что я укушу его.

Зато снова потеребил мою грудь. Похоже, ему очень нравилось играть с сосками и наблюдать за тем, как я непроизвольно вздрагиваю.

Слава богу, его хватило на то, чтобы позаботиться обо мне перед уходом: отстегнуть одну руку от железных прутьев (вторая осталась в хватке наручников) и принести с кухни металлическую кастрюльку, мол, на случай, если мне захочется в туалет, вместе с литровой бутылкой воды — это, видимо, чтобы мне было чем в этот туалет ходить.

И дверь за ним захлопнулась.

* * *

Скажу сразу, что освободиться мне не удалось. Сперва я долго пыталась протянуть запястье сквозь металлическое кольцо, мне казалось, что вот-вот получится, но в результате рука лишь заболела и начала опухать. Попыталась разобрать кровать, но не смогла раскрутить пальцами винты. Потом покричала и постучала ножкой кровати по полу, каждый раз с надеждой замирая и прислушиваясь, но никто не пришел.