Давай убьём друг друга

Воду я не пила, боялась, что там опять снотворное. Хотя, может, и следовало, чтобы к приходу Герхарда отключиться и ничего не чувствовать.

Чем дольше его не было, тем сильнее мне казалось, что это лишь мрачный сон. Не могло случиться на самом деле так, что сегодня меня пытались убить, а потом похитили и намереваются сделать свиноматкой.

Глухая тишина угнетала: ни шороха, ни птичьего крика за окнами, ни даже шума от проезжающих машин.

Частный дом? Или квартира со звуконепроницаемыми стенами? В любом случае, Герхард, похоже, неплохо продумал эту затею.

Ну, допустим, через несколько дней Валентин Петрович меня хватится. Может быть, даже сегодня вечером: я обещала к нему заехать. А дальше что? Пока они будут искать меня, Герхард успеет раз двадцать меня «облагодетельствовать».

Оскар, даже если киллер не его рук дело, получив фотографии, откажется от меня окончательно. Да я и сама теперь с ним не смогу быть, узнав, что он спал с Иланой. И как спал — все это время.

Стоило мне вспомнить ту их совместную фотку, беспечное счастье на лицах, как в груди словно проворачивался тупой штопор. Сколько я ни твердила себе, что еще ничего не доказано, упрямый червячок сомнения все грыз и грыз сердце.

Былая гордость и нежелание проигрывать двоюродной сестре стали совершенно неважны. Сейчас мне больше всего хотелось уехать — куда-нибудь далеко, в другую страну, начать новую жизнь, позабыв обо всем, что было в старой.

Может быть, мне даже позволят это сделать. Если, конечно, получится удрать от Герхарда.

У нас ведь теперь есть умненькая брюхатенькая Плана. Она исполнит все, что требуется от послушной дочери Миргородских. Оскар разведется со мной и женится на ней. Совет им да любовь!

Каюсь, я даже поплакала. Не знаю, почему. В какой-то момент мне так стало жалко себя, что слезы сами покатились из глаз.

Потом, устав от переживаний, неожиданно расслабилась. Легла поудобнее, чтобы прикованная рука не слишком затекала, накрылась покрывалом и уставилась в пространство.

Пусть не воображает, что ему удастся меня принудить. А вот усыпить его бдительность, притворившись на все согласной, я могу. Кроме того, у меня появилась одна задумка, как можно заставить его выйти вместе со мной наружу.

А уж на улице я сбегу, и Герхарду небо с овчинку покажется.

В мечтах о мести я не заметила, как заснула. А когда проснулась, в комнате уже горел верхний свет, а Герхард, мурлыкая под нос бодренькую мелодию, переодевался, стоя у распахнутого настежь шкафа.

В любой другой момент я бы, наверное, не упустила случая полюбоваться хорошо вылепленным мужским телом. Но сейчас каждое движение налитых мышц выглядело угрозой.

Я снова закрыла глаза, притворяясь, что сплю. Не повезло: он заметил.

— Яника, милая, — весело позвал меня. — Заждалась? Я вернулся.

Я уставилась на него с ненавистью. Весь его вид: белозубая голливудская улыбка (отбеленная лучшими стоматологами мира), борцовский треугольник плечевых мышц, чрезмерно раскачанное тело — вызывали тошноту.

Но, похоже, моя реакция только забавляла Герхарда. Отложив уже взятую с полки футболку, он подошел. Рывком стянул с меня покрывало — я инстинктивно прикрылась свободной рукой, но это лишь заставило его с предвкушением улыбнуться.

— Герхард, — торопливо начала я, пока он до меня не дотронулся,

— есть одна вещь, которую я тебе не сказала.

— И какая же это? — он насмешливо приподнял бровь, но, слава богу, остановился.

— Ты знаешь, я… — я отвела глаза, было неприятно лгать под пристальным взглядом. — Я беременна от Оскара.

Герхард чуть слышно присвистнул. Улыбка сползла с его лица. Так ему, теперь пусть думает, что ему делать.

— Успел, значит, мой братец тебя осеменить, — обронил он с явным сожалением.

— Срок не такой большой, можно сделать аборт.

Мне самой было не по себе от того, что я говорила. Но нужно заставить его отвести меня в больницу. Аборт на дому не сделаешь. А уж в больнице он меня не удержит.

Герхард потер подбородок. Внимательно глянул на меня.

— И ты согласна? Ради того, чтобы забеременеть моим ребенком?

Я смотрела ему в глаза. Главное — быть убедительной. Очень убедительной.

— После тех фотографий, — я пожала плечами, — не имею никакого желания рожать от того, кто нарушил условия сделки.

— Даже если у Планы родится девочка? Все получает только мальчик. Что если ты беременна пацаном?

Я снова пожала плечами, на этот раз с прорвавшимся из глубины души раздражением:

— Мое дело предупредить. Не хочешь как хочешь. Мальчик это или девочка, все равно сразу не узнаешь.

— Ладно.

Он согласился!

Сердце воспряло, чтобы через секунду оказаться на дне пропасти отчаяния, когда Герхард продолжил:

— Но сначала докажи мне, что действительно решила быть со мной.

— Как? — спросила я непослушными губами. Слишком откровенным взглядом он гладил мое выставленное напоказ тело.

— Ну как, — мурлыкнул он. Коснулся пальцами кожи живота, медленно провел воображаемую линию ниже. Остановился у самой кромки трусиков. — Ты девочка умная, должна понимать.

Когда его палец дотронулся до лобка, в квартире прозвенел звонок.

Герхард выругался, отдергивая руку.

— Кого еще принесло?