Давай убьём друг друга

Мы целовались, застряв посреди танцпола, и мне было совершенно все равно, что подумают коллеги, что подумают наши сплетники, мои непосредственные (и посредственные) начальники. Будь я хоть чуточку посмелее — или, может быть, попьянее — я бы запустила руки Оскару под рубашку или вообще запрыгнула бы на него, обвив ногами.

Нельзя, Яника. Держись. Тебе с этими людьми, которые наверняка с любопытством наблюдают за внезапным страстным поцелуем двух деловых партнеров, еще работать.

И тут, словно я накликала, рядом с нами материализовался Роман Владимирович. Правда, я поняла это только тогда, когда услышала его голос:

— Когда это вы успели спеться?

Оскар нехотя отпустил меня. Еще хмельная от поцелуев, нетвердо стоящая на ногах, боюсь, я не сразу сфокусировала взгляд. Да и ответила не то чтобы очень умно:

— Я вам потом все расскажу.

Роман Владимирович, кажется, понял, что с нами каши не сваришь. С любопытством посмотрел на меня, потом на Оскара, а потом отошел, пожелав счастливого Нового года.

Оскар снова привлек меня к себе. Я положила голову ему на грудь, размышляя, нормально ли будет, если мы опять набросимся друг на друга, или понимающие ухмылки и открытые подтрунивания коллег будут сопровождать нас, пока проект стройки не завершится (а то и некоторое время после).

Оскар, кажется, подумал о том же, так как наклонился ко мне и шепнул:

— Может, куда-нибудь в тихое местечко?

* * *

Так мы и поступили. Незаметно слиняли в самом начале вечера, никому не отчитавшись и ни с кем не попрощавшись.

Но, как оказалось, слинять — было только полдела. Голем Саша во что бы то ни стало вознамерился сопровождать нас, и пришлось долго и упорно уговаривать его оставить меня под присмотром Оскара. Мысль о том, как он будет сидеть, молчаливый и неподвижный, в ногах нашей кровати и бдить, не полезет ли в окно очередной киллер, добавила жару убеждениям.

В конце концов Оскар позвонил Валентину Петровичу, обещал, что вернет меня в родной дом в целости и сохранности, а за мою безопасность отвечает головой. Телефон передали голему, он молча выслушал несколько слов, ответил «так точно», и на этом от надзора нас избавили.

— Ты прямо как президент, — поддразнил меня Оскар, забираясь вслед за мной в теплое, пахнущее табаком и цитрусовой отдушкой нутро такси.

— Тогда меня бы возил черный лимузин, — возразила я и попала в жадные объятия.

Не теряя ни секунды, Оскар закрыл мне рот поцелуем, прижимая к себе так, как будто мы не виделись полгода.

— Знала бы ты, как я хочу скорее снять с тебя это платье, — сказал он, накрывая ладонью грудь и отыскивая пальцами самое чувствительное местечко. — Скажи, что у тебя под ним ничего нет.

Я засмеялась. Было бы как минимум пикантно, приди я в облегающем платье совсем без лифчика. Так сказать, с сосками наперевес.

— Боже, как ты смеешься, — пробормотал мой муж. Убрал назад мои волосы и стал покрывать поцелуями шею. Щекотные прикосновения будоражили и одновременно заставляли меня задыхаться в смехе, а пальцы Оскара, которые ласкали затвердевший и ставший неимоверно чувствительным сосок, посылали по всему телу скручивающие возбуждающие импульсы.

— Эй, ребята! — окликнул нас таксист. — Рад за вас, но ехать-то куда?

Оскар назвал адрес своего дома. Того самого, в котором мы провели незабываемый уик-энд в самом начале знакомства. Я хмыкнула про себя, представляя лицо консьержа, снова увидевшего нас вместе. Хотя что ему: милые поругались, потом помирились. Потом, может, снова поругаются.

Город за окнами такси сверкал и переливался, сам как украшенная елка. Два дня до Нового года — и сердце в груди невольно подпрыгивало в ожидании праздника. Удивительное дело психология. Всего-то сменяется календарь — но ощущение, что ты сам обновился и что впереди ждет нечто чудесное.

Водитель поглядывал на нас. То ли боялся, что мы устроим ему порно на заднем сидении, то ли, наоборот, надеялся. Но мы вели себя смирно, Оскар поглаживал меня по спине и поверх моей головы задумчиво глядел в окно, а я наполовину лежала на его широкой груди, наслаждаясь размеренным стуком сердца.

Минут через двадцать мы вышли у знакомого — успевшего позабыться — подъезда.

Консьерж как ни в чем не бывало кивнул нам и придержал дверь. Я даже не помнила, это был тот, что прогнал меня, или другой.

Войдя в лифт, я подошла к зеркалу — там отражалась красивая фигуристая девушка с шоколадными локонами. Позади нее встал высокий широкоплечий парень со взглядом наглого мажора. И не скажешь, что этот парень — директор чего-то там.

Лифт вздрогнул, взмывая вверх, от чувства полета на миг закружилась голова. Я откинулась назад, опираясь спиной о грудь Оскара. Его руки сплелись вокруг меня, и я не успела сказать, как собиралась: «помнишь? наш первый раз» — потому что Оскар развернул меня и прижался губами к моему рту.