Давид. Обретая корни

— Да, — Господи! Он отпустит мое лицо?

Мне больно не только за себя. Но и за него. Он живет словно в ловушке. Я не держу на него зла. Он мне с самого начала все сказал. Я понимаю, он уезжает жить той жизнью, которую может вынести. И я желаю ему этого. Чтобы он жил, не задыхаясь. У меня до сих пор мурашки бегут по коже от воспоминаний о его взгляде, когда он стоял под ледяным душем. Что он тогда чувствовал? Мне страшно представить. Как жаль, что нет никакого лекарства от этого недуга. Врачи научились пересаживать сердце, но они не в силах повлиять на жестокие игры разума.

— Аврора! — его голос вырывает меня из моих мыслей, и я понимаю, что он подошел еще ближе. — Я хочу поцеловать тебя на прощание. Можно?

— Нет, — обхватываю руками его лицо и тянусь к нему. — я поцелую тебя на прощание.

Прижимаюсь к его губам. Он правильно все понял. Он позволяет мне вести в этом поцелуе. Не выдерживаю, и перемещаю руки с его лица на грудь. Ниже, пробираясь под футболку. Тогда он обнимает меня за талию и прижимает к себе так крепко, что я чувствую, как сильно он возбужден, как сильно он хочет меня. Его член тверд. Он упирается мне в живот, сводя меня с ума. Возможно, я не должна, но я все равно сделаю это. Я хочу его. В последний раз.

Он словно читая мои мысли, шепчет, не отрывая губ от моих: — Хочу тебя.

— Прямо здесь? — уже совсем стемнело, вряд ли нас кто-то увидит. Со стороны улицы нас не видно. Даже если и так, не все ли мне равно? Это мой последний шанс прикоснуться к нему.

Он отпускает меня, разворачивает лицом к стене дома и командует хриплым голосом: — Положи руки на стену. Не двигайся.

Мои трусики тут же становятся влажными, когда он скользит руками мне под платье и тянет их вниз до колен. Он поднимает платье выше и теплый ночной воздух ласкает мою попку, когда его пальцы начинают ласкать мой клитор. Он скользит пальцами между скользкими складками, дразнит, погружая в меня один палец лишь на секунду, затем выходя. Наконец он скользит в меня двумя пальцами и ускоряет темп. Через несколько секунд мои колени начинают подгибаться, когда волны оргазма накрывают меня.

Он покусывает мне шею и рычит: — Сними трусики и раздвинь ноги.

Отшвыриваю одной ногой трусы в стороны и ставлю пошире ноги на траве. Ночной воздух теперь щекочет мои влажные губы. Я слышу шорох ткани, когда он спускает брюки.

— Приподними бедра, Рори, — он хватает меня за них и скользит своей эрекцией в меня. Упираюсь ладонями в стену, двигаясь ему на встречу. Задыхаюсь, когда он входит в меня глубоко на всю длину и начинает двигаться так быстро, что его бедра с громкими шлепками ударяются об меня. Эти звуки смешиваются с его тяжелым дыханием на моей шее, когда его шепот разрезает их ритм и меня: — Еще раз, Рори. Хочу почувствовать, как ты кончаешь еще раз, но пока я в тебе. Последний раз.

Его рука накрывает мой теперь уже слишком чувствительный клитор. Последний раз. Я была дурой, отказывая ему, нам, в этих трех неделях. Я не должна была отказывать себе в этом удовольствии. Еще одно неправильное решение. И все потому, что влюбилась в него.

— Давид! — мой голос дрожит от переполняющих меня эмоций. — Я хочу быть к тебе лицом.

Он замирает на несколько мгновений. Он не хочет этого? Он специально меня отвернул к стене? Может быть, он боится, что я увижу на его лице эмоции, которые он пытается скрыть? Или мне просто хочется так думать?

Он выходит из меня, разворачивает и рычит: — Обхвати мою шею.

Ахаю, когда он поднимает меня и упирает спиной в стену. Одним толчком он снова оказывается внутри и крепко целует, потянув за нижнюю губу. Затем снова работает в бешеном ритме. И когда он толкается в меня последний раз, наши глаза встречаются. Я вкладываю в свой взгляд все эмоции, без слов говоря, что люблю его. Я хочу, чтобы он знал. Он застывает, читая мой взгляд.

— Извини. Извини, что я не могу. Я уже говорил и повторю опять, если бы я мог, это была бы ты.

Киваю, не в силах произнести слов, надеясь, что у меня хватил сил не заплакать хотя бы еще несколько минут. Он начинает размягчаться внутри меня, и я знаю, что скоро нам придется разомкнуть объятия.

Он слегка касается губами моих губ: — Жаль, что ты закрылась от меня эти недели.

Мне тоже жаль. Очень. Наверное, сейчас я принимаю еще одно неверное решение, но мне плевать. Я хочу, чтобы он услышал это: — Я люблю тебя.

Он выскальзывает из меня, аккуратно ставя на землю, избегая моего взгляда. Отвернувшись, натягивает брюки обратно и поправляет футболку.

— Моя сумка уже в машине. Мне пора, — говорит, так ни разу и не повернувшись.

Смотрю на его удаляющуюся фигуру, когда он останавливается резко и через плечо тихо говорит: — Попрощайся за меня с сыном.

А потом он исчезает за углом дома.

Никогда. Никогда я не позвоню ему.

Это конец.

Глава 29

Давид