Давид. Обретая корни

Не до конца уверен, что Арсений не имеет видов на Аврору. Так и вижу, как он пожирает глазами ее тело. Особенно, если она опять разгуливает в том красном бикини. При мне он этого не делал, но я не властен над этими мыслями. Мне кажется, все мужчины пялятся на нее. Хотят ее. Однако, это более не имеет значения. Со временем я все это забуду.

Оборачиваюсь на шум в дверях и вижу, как Чили идет приветствовать своего лучшего друга. Марк забежал сыграть с ним пару партий на бильярде. Чили заметно оживился с его приходом. Его улыбка теперь совсем другая.

Марк рассказывал мне кое-что о своей службе в горячих точках. У него тоже есть свои демоны, которые до сих пор не дают ему спокойно спать по ночам. И пусть у него нет клаустрофобии, но мы с ним чем-то похожи. Раньше он жил кочевой жизнью, не желая ни к кому привязываться. Пока не встретил Софию...

Но та его прежняя жизнь была его выбором. Я же ничего не могу поделать с тем, кто я есть теперь. Я устал от мыслей «что если бы я мог», которые не дают мне спать по ночам. Все кружатся и кружатся.

Если бы. Если бы. Если бы.

Мне нужно перестать зацикливаться на том, что я не в силах изменить. Но после того как Аврора произнесла те три слова, я не могу перестать думать об этом. Как бы сильно мое сердце не желало поехать к ней, крепко обнять и никогда не отпускать, мой изломанный разум не позволит мне этого.

Когда Марк слишком сильно ударяет по шару, и тот, вылетев за пределы стола, катится в мою сторону, наклоняюсь, чтобы поймать его. В этот момент мой телефон начинает вибрировать у меня в кармане. Почти все, кто может мне звонить, находятся сейчас здесь.

Мое сердце начинает бешено колотиться в нехорошем предчувствии, когда я вынимаю телефон и вижу на экране имя «Аврора». Резко встаю и иду на кухню, не желая быть подслушанным или же слушать в спину пошлые шуточки Матвея. Провожу по экрану пальцем и даже не успев поднести трубку к уху, я слышу ее.

— Он забрал его. Забрал. Забрал.

От ее крика у меня кровь в жилах стынет. Страх скользит по спине.

— Аврора, — только и могу прошептать.

— Я пришла за ним в детский сад и эта тупая новенькая нянечка сказала, что его уже забрал отец. — она истошно кричит в трубку. — Ты понимаешь? Его отец! Это все из-за тебя. Из-за твоего плана! Он велел ей передать записку для меня. Здесь написано, он требует миллион рублей или будет присылать мне его по кусочкам!

Сердце сжимается от отчаяния в ее голосе. Я был единственным, кто был до последнего против этого плана. И не зря!

— Позвони Арсению. Я уже еду. Я найду его. Слышишь? Я еду! В записке сказано что-то еще?

— Да. Написано, что, так как я беркутовская подстилка, чтобы я попросила деньги у вас, — ее надтреснутый голос теперь так тих, что я еле разбираю слова. — что он знает, у вас есть деньги. Он позвонит и скажет, куда я должна их принести. И чтобы я пришла одна.

— Боже, Рори. Я все сделаю. Мы вернем его.

— А что если он убьет его?

— Он не станет. Я не допущу этого. О деньгах не волнуйся!

— Мне страшно, — она начинает всхлипывать.

— Я еду, Рори. Еду.

Господи! Мне тоже страшно. Поворачиваюсь и вижу в дверном проеме озабоченные лица друзей.

— Он забрал мальчика, — говорю им не своим голосом. Затем бросаюсь к двери, не дожидаясь их реакции. Я знаю, они последуют за мной. Выбегаю во двор перед домом. Черт. Огромный семейный минивэн Марка перегородил выезд моей машине.

В этот момент на территорию въезжает «Харлей» и останавливается рядом со мной. Как только Настя и Паша слезают с него, вырываю у Паши шлем и, отпихнув его в сторону, седлаю байк. Нет времени объяснять!

Нарушая все скоростные режимы, устремляюсь туда, откуда и не уходил мыслями все эти недели.

Глава 30

Преодолев трехчасовой путь до «Тихих Ив» в рекордно короткие сроки, чуть ли не бросаю байк около ее дома, спеша слезть с него.

В дороге я не мог звонить парням, но я знаю, они следуют за мной.

Не успеваю ступить на крыльцо, как Аврора вылетает из дома и несется ко мне, врезаясь так сильно, что я делаю шаг назад.

Восстановив равновесие, крепко обнимаю ее, когда она зарывается лицом мне в грудь.

— Он звонил?

— Нет, — ее голос глухой и сиплый на моей груди.

— Ты связалась с Арсением?

— Да. Он сказал, что они будут искать. Но разве они смогут его найти?

— Он проверил камеры?

— Какие камеры? — она поднимает на меня свои заплаканные глаза.

— В детском саду. Сейчас во всех садиках ставят камеры.

— Господи, Давид! Ну какие камеры? Это простой сельский садик!

— Он опросил свидетелей? Может кто-то видел, на какой машине был Марат? Хоть что-нибудь!

— Нет. Никто не видел никакой машины, — она впивается мне пальцами в грудь. — Что теперь делать? — снова кричит.

Мне тоже хочется кричать. Пока Марат не позвонит, я мало что могу сделать.

Ее руки по-прежнему впиваются в мою футболку на груди, когда мы заходим в дом и садимся на диван в мучительном ожидании звонка. Прижимаюсь губами к ее виску, желая забрать всю ее боль себе.

— Мы вернем его. Мы будем сильными и будем верить в это.