Давным–давно...Ходящая в тени

— Поговорим. Только можно я сначала немного посплю? — согласилась Джим, поворачиваясь к Дымке и снимая с седла свою дорожную сумку. С любопытством отметила спокойное состояние Ки–исы. Казалось, что гросса даже урчит от удовольствия. С беспокойством обернулась к вампиру и спросила: — Арни, а как вы это делаете? Почему она такая, сама на себя не похожая?

— Так это... врождённое обаяние, — Арникус забрал мешок из рук Джим. — Я тебе всегда говорил: нас любят все. И знаешь, почему? — девушка усиленно затрясла головой, а юноша, глядя на её реакцию, по–мальчишески улыбнулся. — Потому что мы чертовски обаятельные!

Вокруг раздался дружный смех. Арникус сердитым взглядом обвёл двор — вся челядь и воины были при делах и упорно делали вид, что ничего не слышали, а смеялись о своём насущном.  Видно, что–то почувствовали, раз сразу притихли.

— Кто бы сомневался, — Джим тоже невольно заулыбалась, покорно следуя рядом с незнакомым, грозным, но таким родным Арни.

Они вошли внутрь и сразу же направились по огромной лестнице на третий этаж. В полном молчании прошли длинным коридором, стены которого были сплошь украшены старинными гобеленами и картинами. Везде висели светильники, распространяющие мягкий приглушённый свет, создающий дополнительную освещённость и уют.

— У тебя очень красивый дом, — просто сказала Джим.

— Спасибо, — тихо ответил Арникус, посмотрев на подругу. Остановился перед входом в покои. — А вот и твоя комната! — торжественно толкнул массивную дверь, приглашая Джим пройти внутрь. Как только девушка прошествовала мимо, зашёл следом, опустил её дорожный мешок на ближайший стул и снова взял на себя роль хозяина. — Вон в той комнате душ, — увидел удивлённое выражение на лице Джим и громко засмеялся. — А как ты хотела? У нас всё, как у людей. Вон та дверь ведет в гардеробную.

— Арни, может, в твоём доме найдётся что–нибудь менее величественное? — Джим, застыв на месте, в ужасе рассматривала ступеньки возле кровати и свисающий по кругу балдахин. "Одна кровать, как целая комната".

— Нет, — Арникус едва сдерживался от нового приступа смеха — настолько девушка выглядела ошеломлённой, осматриваясь вокруг. — Моя комната чуть дальше по коридору. Кстати, если это тебя успокоит — она в два раза больше этой, — не выдержал. Засмеялся. Поправил Джим волосы и отошел к двери. — Отдыхай!

Когда Арни закрыл за собой дверь, Джим ещё раз огляделась. Приняла душ, переоделась в чистые вещи, просушила полотенцами свои непослушные волосы и, как могла, заплела золотистые локоны в косу. В конце концов, спать хотелось очень сильно, поэтому она с обречённым видом полезла на монстра — кровать. "Да здесь как ни ляг, хоть вдоль, хоть поперёк, всё едино — до края не дотянешься", — усмехнулась девушка. Для интереса пару раз перекинула подушки с одной стороны на другую, выбирая наиболее удобное для себя расположение. Вроде бы нашла, с блаженным видом улеглась, закинула руки за голову. Какое–то время лежала и рассматривала замысловатые узоры по резным стойкам и балдахину. Не поймав ни одной толковой мысли, перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. "Я немножко", — пообещала то ли себе, то ли своей совести. А через мгновение уже крепко спала.

Разбудил её лёгкий ветер, врывающийся через приоткрытое окно. Разомлевшая Джим перевернулась на спину и отметила, что в комнате царил полумрак. "Интересно, сколько я проспала на этот раз?" Села и с любопытством кинула быстрый взгляд на окно. "Сумерки", — выдохнула. Аккуратно спустилась с высокого ложа и направилась к окну — оттуда доносился звон оружия.

На улице постепенно темнело, так как солнце только–только спряталось за горизонтом. Но, несмотря на это, всё ещё можно было рассмотреть внутренний двор и понять, что там, внизу, идёт полномасштабная тренировка. Огромная площадка была полностью занята воинами. Все они были раздеты по пояс, лишь снизу всё тот же странный наряд. И у каждого в руках…

— Глазам своим не верю, — восхищённо выдохнула Джим. — Глефа![5]

"Теперь понятно, откуда такое мастерство владения техникой фехтования шестом".

Посередине площадки кружился Арникус. Он тоже был одет в штаны–юбку. И только у него единственного в руках оказался шест. Он стоял в спарринге сразу с тремя юношами и с лёгкостью уходил от колющих и рубящих ударов, сыплющихся на него со всех сторон. Джим чуть из окна не вывалилась, пытаясь в наступающих сумерках рассмотреть, что происходит внизу на площадке. Когда её зрения стало не хватать, чтобы улавливать во мраке суматошно перемещающиеся мужские фигуры, она втянула себя внутрь, метнулась к походному мешку и быстро надела заплеч. Подумав, накинула сверху жилет и бегом помчалась вниз, ведомая единственной мыслью: "Тоже хочу".