Давший клятву

— Все дело в истории, — пояснил Сигзил. — Тише! Э-э, сэр, я хотел сказать — пожалуйста, выслушайте меня. Понимаете, есть три луны. Третья — самая умная. И она не хочет сидеть на небе, сэр. Она хочет сбежать. И вот однажды ночью она обманула Натананскую королеву — это было давно, и натанцы уже существовали. Я хочу сказать, они и сейчас существуют, но тогда существовали заметнее, сэр. Ну так вот, луна ее обманула — и они менялись местами, а потом перестали. И теперь у натанцев синяя кожа. Понятно?

Каладин моргнул:

— Я совершенно ничего не понял из того, что ты сейчас изложил.

— Ну, э-э… Все это явная выдумка. Ненастоящая причина того, почему у натанцев синяя кожа. И… э-э…

— Эта история должна была что-то объяснить?

— Мой учитель всегда так поступал, — смутился Сигзил, разглядывая свои ноги. — Он рассказывал историю всякий раз, когда кто-то путался или люди на него злились. И, ну, это все меняло. Каким-то образом. — Он покосился на Каладина.

— Видимо, — медленно проговорил Каладин, — это означает, что ты чувствуешь себя… как луна?

— Нет, не совсем. — Речь шла об ответственности, но он, видимо, и впрямь не сумел объяснить это как следует. Вот буря! Учитель Хойд назвал его полноправным миропевцем, а он даже короткую историю не может рассказать как надо.

Каладин похлопал его по плечу:

— Сиг, все в порядке.

— Сэр, у них нет… никаких указаний. Вы им дали цель, повод стать хорошими. Они действительно хорошие. Но в некотором смысле жилось проще, когда мы были рабами. Что мы будем делать, если не все мостовики проявят способности впитывать буресвет? Каково наше место в армии? Светлорд Холин освободил нас от охранного дежурства — велел вместо этого упражняться и тренироваться, как полагается Сияющим. Но кто такие Сияющие рыцари?

— Нам придется это выяснить.

— А если людям нужны наставления? Если для них важен моральный ориентир? Кто-то должен говорить с ними, когда они что-то делают неправильно, но ревнители нас игнорируют, потому что мы у них ассоциируемся с теми вещами, которые провозглашает и делает светлорд Далинар.

— Думаешь, ты сможешь взять на себя роль наставника? — спросил Каладин.

— Сэр, кто-то должен.

Каладин взмахом руки позвал Сигзила следом за собой в коридор. Вместе они направились к казармам Четвертого моста, и Сигзил держал сферу, которая освещала путь.

— Я не против того, чтобы ты стал в нашем подразделении кем-то вроде ревнителя, — заявил Каладин. — Сиг, парням ты нравишься, и они прислушиваются к твоим словам. Но ты должен попытаться понять, чего хотят от жизни они, и уважать это, а не навязывать собственные идеи относительно того, что они должны хотеть.

— Но, сэр, ведь есть попросту… неправильные вещи. Вы знаете, во что ввязался Тефт, а есть еще Уйо — он посещает проституток.

— Это не запрещено. Клянусь бурей, у меня были сержанты, которые сами предлагали этим заняться — дескать, таков ключ к здравомыслию в сражении.

— Сэр, это неправильно. Имитация клятвы без обязательств. С этим согласны все крупные религии — полагаю, за исключением решийской. Но реши считаются язычниками даже среди язычников.

— Твой учитель воспитывал тебя таким склонным к резким суждениям?

Сигзил остановился как вкопанный.

— Сиг, прости, — повинился Каладин.

— Нет, он ругал меня за то же самое. Все время, сэр.

— Разрешаю тебе посидеть с Уйо и объяснить свои тревоги, — сказал Каладин. — Я не стану запрещать тебе излагать свои моральные ориентиры, наоборот, я это приветствую. Но не пытайся представить их в качестве нашего морального кодекса. Представляй как свои собственные и хорошенько обоснуй. Может, парни прислушаются.

Сигзил кивнул, торопясь наверстать упущенное. Чтобы скрыть смущение — большей частью из-за того, что не удалось поведать историю, а не из-за всего остального, — он порылся в записной книжке.

— Сэр, есть еще один вопрос. В Четвертом мосту осталось двадцать восемь человек, с учетом потерь во время первой Бури бурь. Возможно, пора вербовать новых.

— Вербовать? — переспросил Каладин, взглянув на Сигзила искоса.

— Ну, если мы потеряем еще кого-то…

— Не потеряем, — перебил Каладин. Он всегда так думал.

— …и даже если не потеряем, нам не хватает людей для хорошего мостового отряда, в котором должно быть тридцать пять — сорок человек. Может быть, нам не стоит привязываться к этой цифре, но хорошее действенное подразделение должно всегда искать новобранцев. Что, если кто-то еще в армии проявит нужные способности, чтобы стать ветробегуном? Или еще конкретнее: что, если наши люди начнут произносить обеты и свяжут себя узами с собственными спренами? Неужели мы распустим Четвертый мост и позволим каждому быть Сияющим, самому по себе?

Идея о роспуске Четвертого моста, похоже, причинила Каладину почти такую же боль, как идея о том, что он может кого-то потерять в битве. Они некоторое время шли в молчании. И путь их лежал не в казармы Четвертого моста; Каладин повернул глубже в башню. Они прошли мимо фургона с водой из колодцев, предназначенной для офицерских покоев. Фургон тянули рабочие; раньше этим занимались паршуны.