Давший клятву

Она пришла снова, в третий раз, тем самым доказав, что является еще более регулярной, чем Великие бури. Ее цикл составлял примерно девять дней. На высоте Уритиру ее прохождение представляло собой всего лишь любопытный феномен, но во всем остальном мире каждый виток новой бури все сильней мучил оказавшиеся в тяжелом положении города.

— Сэр, я понимаю, — сказал Сигзил. — Но нас по-прежнему должны волновать правила. Вот давайте я задам такой вопрос. Мы, Сияющие рыцари, как и раньше являемся алетийским военным подразделением?

— Нет, — ответил Каладин. — Эта война касается не только Алеткара. Мы выступаем за все человечество.

— Хорошо, тогда какова наша субординация? Мы подчиняемся королю Элокару? Мы по-прежнему его подданные? И какой у нас дан или нан в обществе? Вы осколочник при дворе Далинара, верно? А кто платит жалованье Четвертому мосту? Как насчет других мостовых отрядов? Если в землях Далинара начнутся какие-нибудь дрязги, он может призвать вас — и Четвертый мост — сразиться за него, как предполагают отношения между сувереном и вассалом? Если же нет, то можем ли мы по-прежнему ожидать от него жалованье?

— Преисподняя, — выдохнул Каладин.

— Сэр, просите. Это…

— Нет, это правильные вопросы. Мне повезло, что есть кто-то, кто может их задать. — Остановившись в коридоре прямо у входа в контору интенданта, он сжал плечо Сигзила. — Иногда я спрашиваю себя, не тратишь ли ты время зря в Четвертом мосту. Ты должен быть ученым.

— Ну, сэр, этот ветер пролетел мимо меня много лет назад. Я… — Он тяжело вздохнул. — Я провалил экзамены на государственного служащего в Азире. Оказался недостаточно хорош.

— Значит, экзамены были дурацкие, — парировал Каладин. — И Азир остался в проигрыше, потому что упустил шанс заполучить тебя.

Сигзил улыбнулся:

— Я рад, что так вышло.

И… странное дело, он почувствовал, что так и есть. Будто груз свалился с его плеч.

— Честно говоря, я чувствую себя как Лин. Не хочу корпеть над бухгалтерией, когда Четвертый мост взлетит. Хочу быть первым в небе.

— Думаю, за эту привилегию тебе придется бороться с Лопеном, — ответил Каладин с усмешкой. — Идем.

Он вошел в контору интенданта, где несколько гвардейцев немедленно перед ним расступились. За стойкой здоровенный солдат с закатанными рукавами что-то искал среди коробок и ящиков, бормоча себе под нос. Женщина крепкого телосложения — предположительно, его жена — просматривала бланки заявок. Она ткнула солдата в бок и указала на Каладина.

— Наконец-то! — воскликнул интендант. — Я устал держать их тут, привлекать всеобщее внимание и потеть, как шпион, которого окружает слишком много спренов.

Он вразвалочку подошел к двум большим черным мешкам в углу. С точки зрения Сигзила, они не могли привлечь чье-то внимание. Интендант поднял их и взглянул на письмоводительницу. Та сделала отметки в нескольких бланках и, кивнув, протянула их Каладину, чтобы тот поставил свою капитанскую печать. Когда с бумажной работой было покончено, интендант протянул один мешок Каладину, а другой — Сигзилу.

В мешке, который оказался на удивление тяжелым, что-то позвякивало. Сигзил развязал его и заглянул внутрь.

На него хлынул поток зеленого сияния, мощного, как солнечный свет. Изумруды. Большие, вырезанные из светсердец ущельных демонов, убитых во время охоты на Расколотых равнинах. Миг спустя Сигзил осознал, что солдаты, заполнившие помещение, вовсе не пришли что-то получать у интенданта. Они охраняли это богатство.

— Это королевский изумрудный резерв, — сообщил интендант. — Предназначен для чрезвычайной нужды в зерне, заряжен светом во время бури сегодня утром. Как вы уговорили великого князя выдать его, ума не приложу.

— Мы просто берем его взаймы, — пояснил Каладин. — Вернем еще до вечера. Но должен предупредить, часть потускнеет. Утром заберем снова. И послезавтра…

— За такие деньги можно целое княжество купить, — хмыкнув, заметил интендант. — Для чего, клянусь именем Келека, они вам понадобились?

Но Сигзил уже все понял и широко улыбнулся:

— Мы будем учиться быть Сияющими.

36 Герой

Двадцать четыре года назад

Далинар выругался, когда из очага повалил дым. Он надавил на рычаг всем своим весом и сумел его сдвинуть, вновь открыв дымоход. Черный Шип закашлялся, отпрянул и замахал рукой, отгоняя дым от лица.

— Надо будет его заменить, — проговорила Эви с дивана, где она занималась вышиванием.

— Ага. — Далинар опустился на пол возле огня.

— По крайней мере, ты с этим быстро разобрался. Сегодня нам не придется чистить стены, и жизнь будет такой же белой, как солнце ночью!

Родные идиомы Эви не всегда удавалось хорошо перевести на алетийский.

Тепло огня было приятным, а одежда Далинара пропиталась сыростью. Снаружи шел дождь — обычное дело для Плача, и мужчина пытался не обращать внимания на постоянный перестук дождевых капель, сосредоточившись на паре спренов пламени, которые плясали вдоль одного полена. Их изменчивые фигурки очертаниями напоминали людей. Он проследил взглядом за тем, как один спрен прыгнул к другому.