Давший клятву

— Я люблю традиции, — пояснил Далинар Кадашу. — И боролся за традиции! Я заставляю своих людей следовать заповедям. Я придерживаюсь воринских добродетелей. Но традиция, Кадаш, не становится ценной всего лишь из-за того, что существует. Мы не можем просто предполагать, что старое — это всегда правильное.

Он повернулся к Навани.

— Королева не слушает, — сообщила та. — Она настаивает, что ты вор, которому нельзя доверять.

— Ваше величество, — продиктовал Далинар. — Я вынужден поверить в то, что вы способны позволить государствам пасть, а людям — погибнуть из-за мелкой прошлой обиды. Если мои отношения с королевством Рира заставляют вас рассматривать вопрос о поддержке врагов рода человеческого, тогда, возможно, нам следует сперва обсудить наше личное примирение.

В ответ на это Навани кивнула, хоть и взглянула на собравшихся вокруг зевак и вскинула бровь. Она считала, что такие вещи надо делать наедине, и, возможно, была права. В то же самое время Далинар чувствовал, что ему это нужно. Он не мог объяснить почему.

Он поднял меч в знак уважения к Кадашу:

— Мы закончили?

В ответ Кадаш бросился на него с разгона, вскинув клинок. Далинар вздохнул, потом позволил противнику коснуться своего левого бока, но закончил маневр так, что его собственный меч оказался у шеи Кадаша.

— Этот удар не соответствует правилам дуэли, — заявил ревнитель.

— Из меня нынче неважный дуэлянт.

Ревнитель хмыкнул, затем оттолкнул оружие Далинара и сделал выпад. Но князь поймал Кадаша за руку и развернул, воспользовавшись его собственной движущей силой. Он повалил Кадаша на землю и прижал его, не давая подняться.

— Наступает конец света, — прорычал Далинар. — Я попросту не могу полагаться на традиции. Я должен знать точно. Убеди меня. Докажи то, о чем говоришь.

— Ты не должен требовать доказательств существования Всемогущего! Ты говоришь, как твоя племянница!

— Сочту за комплимент.

— А как же… как же Вестники? — нашелся Кадаш. — Их ты тоже отрицаешь? Они были слугами Всемогущего, и их существование доказывает его. Они были наделены силой!

— Силой? — переспросил Далинар. — Вроде этой?

Он втянул буресвет. Наблюдатели зашептались, когда Далинар начал светиться, а потом… он сделал кое-что еще. Отдал свету приказ. Когда князь поднялся, Кадаш остался лежать на полу, объятый озерцом сияния, которое держало его, крепко приковав к камням. Ревнитель беспомощно извивался.

— Сияющие рыцари вернулись, — заявил Далинар. — И да, я принимаю власть Вестников. Я согласен с тем, что некогда было существо по имени Честь — или Всемогущий. Он помог нам, и мне бы снова пригодилась его помощь. Если ты сумеешь доказать, что воринизм в своей нынешней форме соответствует учениям Вестников, мы снова поговорим.

Он отбросил меч и подошел к Навани.

— Прекрасный спектакль, — негромко заметила она. — Полагаю, он был предназначен для собравшихся, а не только для Кадаша?

— Солдаты должны знать, какова моя позиция в отношениях с церковью. Что сказала наша королева?

— Ничего хорошего, — пробормотала Навани. — Что ты можешь к ней обращаться, чтобы обсудить возврат украденных предметов, и она поразмыслит на эту тему.

— Шквальная женщина. Ей нужен осколочный доспех Адолина. Насколько весомы ее требования?

— Не особенно. Ты его получил посредством брака, причем со светлоглазой из Риры, а не из Ири. Да, ириали заявляют, будто братский народ пребывает с ними в вассальных отношениях, но, даже если это заявление не оспаривать, у королевы на самом деле нет никаких связей с Эви или ее братом.

Далинар хмыкнул:

— Рира никогда не была достаточно сильной, чтобы попытаться потребовать доспех назад. Но если это поможет привлечь Ири на нашу сторону, тогда я подумаю. Может, я соглашусь… — Он осекся. — Погоди-ка. Что ты сказала?

— Хм? Я сказала про… ах да. Ты не можешь слышать ее имя.

— Произнеси его опять, — прошептал Далинар.

— Что? — удивилась Навани. — Эви?

Воспоминания расцвели в голове Далинара. Он пошатнулся, затем оперся о письменный стол, чувствуя себя так, словно его ударили молотом по голове. Навани принялась звать лекарей, решив, что он переутомился во время поединков.

Но дело было в другом. Пламя в его разуме, внезапное потрясение от произнесенного слова.

Эви. Он услышал имя своей жены!

И внезапно вспомнил ее лицо.

17 В ловушке теней

Я не заявляю, будто в моих силах преподать такой урок. Опыт сам по себе великий учитель, и вам следует обращаться непосредственно к нему.

Из «Давшего клятву», предисловие

И все-таки я думаю, нам следует его убить, — убеждала остальных самка, игравшая накануне в карты. Звали ее Хен.

Всю ночь Каладин просидел привязанный к дереву. В течение дня они позволили ему несколько раз справить нужду, но в остальное время держали в путах. Хотя узлы у них были хорошие, они всегда назначали охранников, пусть пленник и сдался им добровольно.