Даже если это будет стоить мне жизни!

Ничего не отвечая, я подхожу к заместительнице матери, беру ее за руку, вывожу из круга и снова сажусь рядом с пациенткой. Не успеваю я сесть, как заместительница матери поворачивается обратно и злым взглядом дает мне понять, что она так не хочет. Я твердо призываю заместительницу снова развернуться. Та сжимает кулаки, топает ногой и, фыркая от злости, в конце концов снова отворачивается.

Мы ждем, что будет. Тут заместительница ребенка начинает тихо и осторожно приближаться к заместительнице своей матери. Та, словно почувствовав тоску своего ребенка, все больше оживает и тоже начинает с закрытыми еще глазами поворачиваться и двигаться к дочери. Заместительница ребенка встает на колени рядом с лежащей на полу матерью, и, когда они прикасаются друг к другу, заместительница пациентки открывает глаза и заключает ребенка в объятья. Горько плача, она садится на пол и качает свою дочь на руках. Сама пациентка с радостью смотрит на эту мирную картину, как вдруг заместительница матери начинает снова шаг за шагом спиной входить в круг и приближаться к заместительнице дочери. Та сразу снова начинает тяжело дышать и отдает все силы, чтобы с ребенком на руках от нее отвернуться. Когда та поворачивается и видит, как ее дочь вместе с ребенком от нее отворачивается, ее злость превращается в ощущение полной безнадежности. Она без сил опускается на колени и, словно готовясь умереть, ложится на пол. Заместительница пациентки с облегчением вздыхает и снова полностью посвящает себя ребенку.

Я обращаюсь к пациентке: «Ты хочешь туда, к твоему ребенку?» Ее лицо ненадолго проясняется, но она говорит: «Я боюсь!» Я смотрю на ее мать, которая пораженно наблюдает за происходящим, и спрашиваю: «Можно ей?» Та холодно отвечает: «Да!» Пациентка тут же говорит: «Я хочу!» Как для сакрального акта она очень аккуратно снимает обувь, подходит к своей заместительнице и со всей осторожностью забирает у нее из рук заместительницу ребенка, которая тем временем, кажется, уснула. Плача, она привлекает ее к себе и баюкает на руках.

Теперь я беру мать пациентки за руку и тоже отвожу в расстановку. Она смотрит то на свою лежащую на полу заместительницу, то на дочь, которая с полным самозабвением, не отрывая взгляда, со слезами на глазах гладит лежащую у нее на коленях дочь.

Медленно я подвожу мать ближе. Она, плача, обнимает свою дочь. Но та чувствует, что мать не готова принять и ее ребенка, она высвобождается из ее рук и крепко прижимает к себе заместительницу дочери.

Я обращаюсь к пациентке и предлагаю ей посмотреть матери в глаза и сказать: «Дорогая мама, посмотри, это моя дочь — твоя внучка!»

Мать впервые обращает внимание на заместительницу абортированного ребенка. Тогда ее дочь может без страха посмотреть ей в глаза. Теперь я предлагаю матери сказать дочери: «Да, это моя внучка, и теперь я уважаю твою любовь к ней», Чувствуется, что мать не совсем свободна, но она делает глубокий вздох и повторяет эти слова. Когда сразу после этого она хочет снова обнять дочь, я ей не позволяю. Вместо этого я прошу ее сказать дочери: «Я уважаю твою любовь, и теперь я отступаю назад». С этими словами я отвожу ее на пару шагов назад, и пациентка с облегчением вздыхает.

На этом я заканчиваю работу и отпускаю заместителей из расстановки.

Я был удивлен и впечатлен тем, насколько полным было присутствие пациентки в этом процессе, как глубоко и адекватно она смогла в него включиться, несмотря на то, что находилась под воздействием медикаментов. Мне показалось, что в этом процессе она в кратчайший срок превратилась из дочери в женщину и мать. К сожалению, у меня нет информации о том, как ситуация с этой пациенткой развивалась дальше.

Тайна, известная каждому: «Ты относишься к нам»,

(пациентка с фибромиалгией)

Женщина уже около пяти лет страдает сильными болями в шейном отделе позвоночника. Поскольку никаких органических изменений обнаружить не удалось, ей поставили предположительный диагноз «фибромиалгия». На мой вопрос, не предшествовало ли появлению болей какое-либо изменение ее жизненной ситуации, пациентка отвечает, что боли начались после того, как ее бросил муж. Он уехал работать в США и не вернулся.

Поскольку работа проходит в рамках обучающей группы, я использую слова пациентки как повод указать на то, что из-за мужчин женщины, как правило, не болеют. Как и наоборот. Поскольку чувства к партнеру часто бывают идентичны чувствам к матери, я спрашиваю пациентку, какие у нее отношения с матерью. Она отвечает: «Думаю, хорошие».